Дмитрий Ульянов - [46]

Бируля пообещал матросам материальную помощь и попросил Волика, чтобы тот ему докладывал, как идет подготовка к восстанию.

Уже давно для моряков и солдат береговой службы не было тайной, что скоро Черноморский флот выступит с оружием в руках. Но если большевики строго выполняли все условия конспирации, то руководители местных меньшевистских и эсеровских организаций говорили об этом на своих собраниях во всеуслышание.

Слухи о восстании распространились по городу и по всему Крыму. Для революционеров дело принимало нежелательный оборот. Печальней всего было то, что практическая подготовка к вооруженному выступлению только начиналась. Боевые группы не знали своих конкретных задач. Время выступления определялось ориентировочно. Связь между боевыми группами кораблей отсутствовала.

И Лозинский садится за шифрованное письмо Ульянову. Он объясняет обстановку, которая к октябрю 1911 года сложилась на Черноморском флоте.

А МЫСЛИ В СЕВАСТОПОЛЕ…

Поездки по Феодосийскому уезду, а также по городам Таврии, включение все большего числа большевистских групп Крыма в орбиту подготовки вооруженного восстания на флоте оказали благотворное влияние на работу всего революционного подполья. К тому же Дмитрий Ильич попутно смог собрать обстоятельный материал медицинского характера.

Конечно, научно-медицинская деятельность не могла быть только прикрытием нелегальной партийной работы. И к своим обязанностям Дмитрий Ильич относился самым серьезным образом. Это был подвижнический труд ученого. Например, сбор данных о холере в одной только Кишлавской волости занял более месяца. Земству вначале была известна лишь общая цифра: в селе Кишлав в 1910 году от холеры умерло 49 человек. Село маленькое — около шестидесяти дворов. В каждом втором дворе покойник. Среди умерших много детей. Эпидемия коснулась в основном бедняков, прежде всего сезонных сельскохозяйственных рабочих. Во время эпидемии несколько семей из села Кишлав вернулись на родину, вернулись без предварительного карантина и тем самым создали угрозу заражения северных областей.

Подобную картину Дмитрий Ильич встречал и в Поволжье, когда исследовал эпидемию холеры в Симбирской губернии.

Разные уголки России, а порядки одни. И собственно, дело здесь не в специфических местных условиях, а в социальной системе. Бедность, голодная и полуголодная жизнь большей части населения — вот причина возникновения эпидемий.

Во «Врачебно-санитарной хронике Таврической губернии» за ноябрь 1911 года в рубрике «Сведения о заразных болезнях и состоянии врачебно-санитарного дела в Таврической губернии» Дмитрий Ильич приводит данные о том, что в Феодосийском уезде только за прошлый год почти каждый второй (из 633 заболевших) умер от холеры. Привлеченные для борьбы с этой болезнью 5 врачей, 12 фельдшеров и 6 студентов-медиков, по существу, ничего сделать не могли. Эпидемия обошлась земству более чем в 19 тысяч рублей.

Подобную статистику по другим уездам собрал и Дзевановский. Когда друзья сопоставили данные, Антон Андреевич согласился с Дмитрием Ильичом только в одном: для улучшения народного здравия нужны радикальные меры.

После многократных визитов в Симферополь Дмитрий Ильич добился наконец выделения средств на ремонт старого водопровода. Было дано объявление о найме людей на землекопные работы. С потеплением улицы Феодосии покрылись кучами камня и глины.

Дмитрий Ильич объезжал волости Феодосийского уезда, знакомился с медицинскими работниками, продолжал собирать статистический материал. К марту 1912 года сведения по медицинскому обслуживанию населения были обработаны и представлены для обсуждения.

10 марта 1912 года состоялось заседание земской управы. Дмитрий Ильич говорил два часа, и никто не прерывал его. Когда он закончил, раздались аплодисменты. Так местная демократическая интеллигенция выразила свою признательность санитарному врачу, который за год сделал то, чего иные его коллеги не смогли сделать за десять.

Доклад Дмитрия Ильича не появился в печати, но его широко обсуждала крымская общественность. Пироговское общество единодушно выдвинуло кандидатуру санитарного врача Феодосийского уезда на II Всероссийский съезд бактериологов и эпидемиологов.

Перед отъездом в Москву Дмитрий Ильич встретился с Багликовым. И тот ему рассказал, что уже получил третий запрос от Лозинского. Лозинский тревожится, почему он, Багликов, молчит, дошло ли его шифрованное письмо до Ульянова. Но никакого шифрованного письма, адресованного Ульянову, Багликов не получал. Может, связной перехвачен охранкой? Может, его убили, как Лохвицкого, руководителя профсоюза симферопольских обувщиков. Связной из Севастополя не мог затеряться бесследно.

Дмитрий Ильич все чаще сопоставлял факты последнего времени. Провокатор Иорданский… Теперь исчезновение связного… А что, если «большевистское око» заиметь в охранном отделении? Такую идею он уже однажды высказал Багликову. Конечно, это дело чрезвычайно трудное — внедрить в охранку своего человека. Но игра стоила свеч. И нужно было ее начинать осторожно и расчетливо.

В марте 1912 года, в дни работы II Всероссийского съезда бактериологов и эпидемиологов, Дмитрий Ильич решил зайти к Софье Николаевне Смидович. Она жила на Рыбинской улице, около завода Динг. К счастью, Софья Николаевна оказалась дома и сразу принялась угощать гостя деликатесами собственного приготовления, а попутно рассказывать о делах Московского комитета РСДРП. После повальных арестов комитет фактически пришлось создавать заново.