Дмитрий Красивый - [2]

И князь Роман Глебович, прихватив с собой жену и старшего сына Дмитрия, выехал в середине марта 1314 года со своей небольшой, в двести копий, дружиной в недалекий заснеженный Брянск.

Младшего сына Василия он оставил княжить на Смядыни, под Смоленском, передав ему весь свой двор – немногочисленных бояр и домашнюю челядь, а также половину дружины.

Двадцатилетний, недавно женатый князь Василий Романович с радостью принял такой подарок отца, а вот старший сын князя Романа Дмитрий, двадцати семи лет, был очень недоволен: грустным и подавленным ехал он со своей молодой женой «в лесную глушь». С отцом он, однако, спорить не решился. – Нет смысла его сердить, – рассуждал он. – Старший лучше видит, что надо делать!

– Не горюй, сынок! – подбадривал его ехавший рядом на породистом вороном коне отец. – Я уже стар, и неизвестно, как Господь распорядится моей жизнью! А если я умру, тогда этот богатый и сильный Брянск достанется тебе!

– Господи, сохрани! – перекрестился, услышав эти слова, Дмитрий Романович. – Не торопись умирать, батюшка, и живи до ста лет! Мне ничего не надо, лишь бы ты был жив и здоров!

Смоленские князья въехали в Брянск под звон колоколов.

– Да благословит тебя Господь, князь Роман! – сказал, крестя седую голову князя, епископ Арсений.

– Хлеб и соль! – хором прокричали брянские бояре.

Уже на следующий день после торжественного пира князь Роман хотел венчаться на княжение, но епископ Арсений отговорил его. – Тебе надо, сын мой, – сказал владыка, – ехать в татарскую Орду и получить от царя Узбека грамотку! Венчание никуда от тебя не уйдет, а вот татарского царя обижать не следует! Мало что мы этого не хотим, но так определил наш Господь. Если татарский царь узнает о венчании от недобрых людей или чужеземных купцов, он непременно рассердится! Зачем нам это нужно, если мы знаем завещание покойного Василия? А наш государь, славный Узбек, не откажет воле своего верного человека! Поезжай, сын мой!

– Придется ехать в Орду! – пробормотал с горечью Роман Глебович. – Вот уж чего бы не хотелось…

И он стал собираться в дорогу.

К середине мая, когда установилась теплая и сухая погода, князь в сопровождении сына Дмитрия, трех верных бояр, в числе которых пребывал Мирко Стойкович, сотни своих лучших дружинников выехал в Сарай, благополучно туда добрался и устроился в большой гостевой юрте, ожидая ханского приема.

Молодой татарский правитель не спешил. Лишь через две недели, после того, как его денежники пересчитали сданный брянским боярином Мирко «выход» и сарайские муллы определили благоприятный день приема, он вызвал через своих рабов русских князей во дворец.

Вот и стоял перед ханским троном Роман Глебович, с тревогой вслушиваясь в дворцовую тишину.

Наконец, молодой хан зевнул и, подняв голову, посмотрел вниз на склоненные перед ним тела. – Ладно, Ромэнэ, – сказал он вдруг своим чистым звонким голосом. – Я принимаю твой «выход» и скромные подарки! Подними же голову и покажи свое лицо!

Князь Роман, не вставая с колен, выпрямился и встретился взглядом с татарским ханом. – Какой же красивый лицом, этот бусурманский царь! – подумал он, молча разглядывая черноглазого румяного юношу. – Какие чудесные брови! Дугой! Как у чужеземной красавицы!

– Так ты уже старик, – покачал головой царственный юноша, – и хоть не дряхлый, но совсем седой! Неужели это правда, что сам Вэсилэ завещал тебе этот город?

– Правда, государь, – ответил, качая головой, на неплохом татарском князь Роман. – На этот счет есть грамотка, написанная нашим владыкой Арсением…Я передал эту грамотку твоим верным людям!

– Это так, Субуди? – вопросил, повернувшись к своему собеседнику, молодой хан. – Есть такой ярлык?

– Так, государь, – кивнул головой Субуди. – Мы прочитали этот немногословный ярлык: этот поп урус просит тебя утвердить завещание покойного Вэсилэ! Ты не желаешь посмотреть на его письмо?

– Нет, не желаю! – усмехнулся хан Узбек. – Я верю твоим словам. У меня нет сомнения в твоей искренности. Каково твое мнение на это, мой верный Субуди?

– Тебе решать, государь, – сказал, проведя по длинной, но жидкой бороде ладонями, Субуди, – однако я осмелюсь сказать несколько слов. Этот коназ Ромэнэ привез сюда полноценный «выход» и щедрые подарки. Он верно служит тебе и всему нашему ханству…А поскольку есть и завещание покойного Вэсилэ в пользу этого Ромэнэ, то у меня нет никакого сомнения в его законном праве!

– А что скажешь ты, мой славный наставник? – обратился хан Узбек к имаму Ахмату, нетерпеливо перебиравшему крупные янтарные бусины-четки. – Ты согласен с моим советником?

– Согласен, государь, – сказал, глядя перед собой, имам Ахмат. – Пусть же этот старик Ромэнэ владеет тем глухим Брэнэ…Я не против этого старика.

– Все согласны со сказанным? – громко спросил хан Узбек, вглядываясь в лица своих остальных подданных. – Неужели никто не против?

– Согласны, согласны, государь, – пробормотали со всех сторон знатные татары.

– Ну, тогда ступай, коназ Ромэнэ, в гостевую юрту и жди там от меня ярлык. А когда получишь свою бумагу, тогда уезжай с миром в свой Брэнэ, – поднял руку молодой хан.