Дмитрий Донской - [2]

Летопись можно сравнить с хорошим сэндвичем, который помимо собственно «хлеба» — канвы кратких сообщений о наиболее важных событиях года — содержит в себе много всякой вкусной для историка «начинки». Это и литературные памятники (жития святых, «слова»-проповеди, «похвальные слова» знаменитым людям, повести о выдающихся событиях и т. д.), и дипломатические документы, и актовый материал, и некрологи, и нравоучительные рассуждения.

Летописи были не столько частным, сколько общественным делом. Они предназначались для чтения вслух перед избранной аудиторией. Привычка читать вслух, культура этого дела были в ту пору очень развиты благодаря церковному богослужению, а также чтению вслух житий святых в монастырских трапезных. Сегодня люди, как правило, читают книги молча, «про себя», и только изредка — вслух. Прежде дело обстояло как раз наоборот. Умеющие читать пользовались своим умением так же охотно, как умеющие петь. Эти люди были своего рода общественным достоянием. Родственники, друзья, соседи обращались к ним с просьбой «почитать» при любом подходящем случае.

Правители любили слушать чтение летописи. Из нее они узнавали о деяниях своих предков, искали в делах давно минувших дней оправдания собственным поступкам, надеялись прославиться в потомстве благодаря трудам летописца.

Ведение летописи помимо высокого «образовательного ценза» требовало от книжника целого ряда специальных знаний и умений. Летописание было сложным и тонким ремеслом, расцветавшим только на плодородной культурной почве. Можно назвать немало древнерусских городов, где в силу бедности этой почвы летописание как устойчивая традиция просто не существовало. Иногда летописание сводилось к кратким записям о важнейших событиях прошедшего года, которые делал монах в тихой обители. Но время от времени — обычно по случаю кончины правителя или смены власти — составлялся летописный свод. В нем излагалась нанизанная на хронологическую нить история Руси — начиная с «Повести временных лет» и заканчивая ближайшими событиями. Составление летописного свода требовало хорошего знания предмета и большого трудолюбия. Для полноты картины летописец собирал разнообразный материал: летописи соседних городов и княжеств, актовый материал, литературные памятники и т. д.

Летописная традиция в России обрывается в середине XVI столетия. Это объясняется не только политическими репрессиями времен опричнины, но и неспособностью летописи вместить в себя всё разнообразие и сложность тогдашней жизни. Настало время авторских произведений, посвященных одному историческому событию. И хотя кое-где в провинции еще теплится местное летописание, но основная работа в этой сфере сводится к переписке старых летописей — своего рода учебников истории для любознательных и справочников прецедентов для политиков.

Историки

Российская историческая наука выросла на плодородной почве древних летописей. Первый русский историк В. Н. Татищев (1686–1750) использовал их для написания своей «Истории Российской», которая по существу представляет собой обширный летописный свод, слегка адаптированный и прокомментированный составителем. В «Истории…» Татищева есть сведения, отсутствующие в летописях. Происхождение этих известий до сих пор вызывает споры историков.

Начало сравнительному изучению летописей было положено Н. М. Карамзиным. Изучая политическую историю Руси, он обнаружил в летописях множество противоречий. Объяснить эти противоречия и выбрать наиболее убедительную версию — так выглядела отныне главная задача историка. Наблюдения Карамзина продолжили и развили несколько поколений исследователей. В их числе такие корифеи летописеведения, как Д. А. Шахматов и М. Д. Приселков, А. Н. Насонов, М. Н. Тихомиров, Д. С. Лихачев, Я. С. Лурье.

До наших дней сохранилось несколько десятков летописей, отразивших события второй половины XIV столетия. Они изданы в научной серии «Полное собрание русских летописей» (ПСРЛ). В основном они повторяют одни и те же известия, но с некоторыми различиями. Создавая свой труд, летописец пользовался трудами предшественников. Выяснить связь между сохранившимися летописями, угадать отражение в них уже исчезнувших летописей — сложнейшая задача для исследования. Здесь идет непрерывная дискуссия специалистов, столкновение гипотез и реконструкций. Не углубляясь в эти споры ученых, отметим лишь самое необходимое.

Основным путеводителем по эпохе Дмитрия Донского служат два близких по содержанию источника — Рогожский летописец и Симеоновская летопись. Родство этих трудов средневековых русских книжников обусловлено тем, что в их основе нежит общий источник — не сохранившийся в оригинале Свод начала XV века. (Историки называют его по-разному: Свод 1408 года, Свод 1409 года, Свод митрополита Киприана и т. д.) Считается, что его оригинал — или близкая по времени копия — был в руках у Карамзина, который называл его Троицкой летописью. Эта пергаменная рукопись сгорела в пожаре Москвы в 1812 году. Но, к счастью, Карамзин сделал из нее много выписок, помещенных в примечаниях к его «Истории государства Российского». На основании этих выписок и параллельных текстов других летописей историк М. Д. Приселков создал реконструкцию текста сгоревшей Троицкой летописи.