Дм. Богров и убийство Столыпина - [10]

Доказательством того, что подобный строй практически возможен и осуществим служат следующие соображения. Взгляд на человека, как на существо по природе своекорыстное, ленивое и жестокое, по мнению теоретиков анархизма совершенно ошибочный. Современного человека сделали таким только ненормальные экономические условия, в которых он живет. Основные же, природные свойства человеческой натуры, как и вообще большинства живых существ, совершенно обратные. Общественный инстинкт и стремление к взаимопомощи гораздо примитивнее, чем стремление к обособлению и исключительности. Чрезвычайно интересны исследования Кропоткина в этой области.

Его наблюдения над миром животных имеют несомненно высокую научную ценность. Он приводит целый ряд примеров существования ярко выраженного социального инстинкта у животных. С тех пор, как человек существует, он существует в обществе себе подобных, и сознательно или инстинктивно признает, что только сотрудничество с другими людьми и взаимопомощь обеспечивают ему достижение его жизненных целей.

Поэтому альтруизм является совершенно таким же элементарным свойством человеческой природы, как и эгоизм, а эксцессы того и другого свойства, выражающиеся в современном обществе с одной стороны в фанатическом увлечении идеей самоотречения, а с другой стороны — в бессовестной эксплуатации социально слабейшего, являются лишь болезненными результатами современного уродливого общественного строя.

То же самое должно быть сказано и о мнимо «присущем» человеческой природе свойстве быть ленивым, избегать работы. Современный человек бывает ленив главным образом лишь потому, что переобременен работой или вынужден заниматься не тем, что ему по душе. Стремление к работе есть естественная потребность к упражнению своих мускулов. Посколько таковое не переходит за пределы физически здорового движения или напряжения, оно является элементарной потребностью всякого нормального живого организма. От подобной работы не станет уклоняться ни один здоровый человек. Работы в этом смысле и в этих пределах избегают лишь больные люди. Но эти последние патологические элементы нуждаются в лечении, а не в принуждении к труду.

«Принуждение» нормального человека к работе мыслимо лишь при современном общественном строе, когда работа производится свыше нормальных человеческих сил, когда выбор таковой производится в принудительном порядке, без согласования с желанием и способностями самого трудящегося, а плоды ее достаются не самому рабочему, а эксплуатирующему его труд хозяину. Больше всего жалоб на человеческую леность приходится слышать от людей, которые принадлежат к привилегированному классу бездельников и пользуются только результатами чужого труда. Естественно, что при таких условиях понятно с одной стороны стремление человека уклоняться от труда, а с другой понятно и опасение того класса людей, которые живут за счет продуктов этого труда, как бы не расплодилось слишком много «лодырей», «бездельников», «лентяев», т. е. таких людей, которые предпочитают жить так, как живут они сами — за счет чужого труда.

При анархо-коммунистическом строе «лентяев» не может быть и не будет, так как не безделие, а здоровая работа отвечает нормальным запросам человеческого организма.

Наконец, по поводу «жестокосердия» человека, присущих будто бы человеку преступных, злых инстинктов, для укрощения коих необходим закон и принуждение, анархисты указывают, что эти свойства развиваются в человеке лишь тогда, когда извращенные условия общественной жизни заставляют его отказаться от нормального пути согласования своих действий с интересами остальных членов общества. Человек теряет уважение к закону, когда убеждается в том, что государственный закон служит лишь интересам определенных привилегированных классов и не дает возможности обеспечить свое существование в равной степени всем членам общества. Все теории государственного права доказывают, что подчинение людей государственной власти необходимо потому, что в противном случае дикие и преступные страсти народа являлись бы угрозой для самого существования общества и государства, и привели бы несомненно к его уничтожению. А анархисты утверждают как раз обратное, а именно, что современный порядок государственного принуждения вызывает озлобление и протест в подчиненных массах, так как целью этого «порядка» является не водворение мира и добра, а как раз обратное — порабощение одних классов другими и монополизирование небольшой группой лиц большинства общественных благ.

При анархо-коммунистическом строе мир и порядок будут обеспечены не насилием, страхом пред властью государства, законом, а отсутствием поводов для нарушения морального закона, так как пользование всеми благами будет равно доступно для всех членов общежития.

Что касается тактики анархистов в их борьбе против современного государства и порядка общественного насилия, то я позволю себе процитировать некоторые выдержки из анархической литературы.

Постановления Лондонского Конгресса анархистов 1881 г. по этому поводу гласят так: «Конгресс постановил, что пропаганда словом и в печати недостаточна и рекомендует, как главное агитационное средство — пропаганду действием. Он объявляет, что одобряет полное и насильственное разрушение существующих учреждений; он объявляет, что считает нравственными все средства, которые служат для разрушения современного безнравственного общества; он объявляет, что час для выступления и для революционного действия наступил и требует полного напряжения всех сил для того, чтобы путем действий идея революции и революционный дух были подняты на должную высоту. Почва законности, на которой до сих пор в общем оставались, должна быть покинута, так как к революции ведет исключительно выступление на противозаконном пути