...Для того, чтобы жить - [51]

— Сдох Керзон, да сдох Керзон, да сдох Керзон, да сд-о-ох!

Пионеры пропели те же слова вместе. И вдруг, состроив удивленно-радостную физиономию, Вася обернулся к ним:

— Кто сдох?!

— Кер-зо-о-он! — грохнули ряды.

Будто еще не веря, что злейшего врага Советской страны лорда Керзона, о котором знали и которого ненавидели все, уже нет в живых, Вася спросил:

— Где?!

— В мешке! — с готовностью подсказали ему.

— Бей его по башке! — взмахнув кулаком, посоветовал Вася. И начал новый куплет, сочиненной самими ребятами песни: — Жив Литвинов, жив Литвинов, жив Литвинов, жи-и-ив!

Отряд с воодушевлением повторил за ним строчку.

— Жив кто?

— Лит-ви-но-о-ов! — радостно хором выкрикнули пионеры имя любимого всеми наркома иностранных дел.

— Где? — лукаво, будто экзаменуя их, спросил Вася.

— В Мос-кве! Ура-а-а! — восторженно закричали ребята…

Олег как пристроился к ним, так и прошагал рядом весь путь от Гимназической до деревянной трибуны, сооруженной на улице Широкой, где состоялся митинг протеста против поджигателей новой войны.

Стемнело. Где-то впереди прозвучала команда, и над морем голов, запрудивших площадь, вспыхнули сотни трепещущих факельных огней. Олег, как приклеенный, не отходил от Васи. И у трибуны оказался рядом с ним. Вася наклонился и спросил:

— Как тебя зовут?

— Курганов. Олег.

— Небось, в пионеры хочешь?

— Ага! — согласно закивал Олег.

— Ну, в пионеры тебе рановато. А в октябрята можно.

— А как это? — удивился Олег.

— А вот приходи завтра в пионерский клуб. Увидишь…

Олег пришел. И стал октябренком в звездочке при пионерском отряде, где Вася был вожатым…

* * *

Побродив по огромной территории больницы, Олег разыскал третий корпус, где в четвертой палате лежал Вася. Но строгая нянечка не хотела пускать:

— Утром надо было приходить. До двенадцати…

Пришлось Олегу наврать с три короба. Нянечка заохала, пожалела его и выдала белый халат, предупредив:

— Тихо, иди, как мышка! Не дай бог, дежурный услышит!

Олег на цыпочках пошел за ней по коридору.

— Яшнов! Проснись. К тебе брат из станицы Бессергеневской приехал, — подойдя к кровати у окна, тихо объявила няня.

— Какой там еще брат? Откуда он взялся? — сонным голосом спросил Яшнов. — И при чем тут Бессергеневская?

— Брата не признаешь? — всплеснула руками нянечка.

Яшнов повернул голову, увидел Олега, делавшего ему знаки, сообразил все, обрадовался:

— Олег! Братишка! А я тебя ждал! — Он обнял Олега за плечи забинтованной рукой и, когда довольная нянечка вышла, закидал вопросами: — Ну, как наш отряд… ребята?.. Что делали летом?.. Как школа?..

— Ты о себе скажи! Почему лежишь тут? Что с рукой? — спрашивал обеспокоенный Олег.

— Потом, потом! — перебил Вася. — Выкладывай сперва ты.

Олег охотно рассказал все. Вася до слез смеялся, когда Олег на закуску изобразил в лицах истории с кирпичами и с покраской крыши.

— Ну а что с тобой? — нетерпеливо спросил Олег.

— Да ничего интересного, — неохотно начал Вася…

Две недели назад Яшнов из Армавира, куда крайком комсомола послал его для укрепления аппарата горкома, поехал с группой комсомольцев в станицу Урупскую. Три дня ходили они по дворам кулаков. Длинными стальными щупами искали ямы, где кулаки прятали зерно. Работа шла успешно. Из найденных ям вывезли около трехсот пудов пшеницы.

Ночью, немного опередив товарищей, Яшнов шел из стансовета после собрания. Остановился прикурить. И тут кто-то из-за угла сарая метнул в него вилы-тройчатки…

Услышав за сараем шорох, он успел только податься назад, и вилы, которыми целили в грудь или в живот, попали чуть ниже и правей, пропоров двумя зубьями бедро и кисть руки.

Тотчас подбежали товарищи. Но в безлунную ночь найти преступника не удалось… Яшнова отправили сначала в Армавир, а потом, по его просьбе, перевезли в Ростов…

— Такая глупая история, браток. Понимаешь, я бы уже давно поправился, — виноватым тоном говорил он, — да вилы же черт те в чем вымазаны были. Получилось воспаление. Вот и лежу колодой. Врачи говорят, если встану до времени, то в лучшем случае еще месяца два проваляюсь. А то и совсем ногу оттяпать придется… Ты вот что. Пацанам про все это ни гу-гу! Нечего их будоражить. Потом, что нужно, я сам расскажу. А Стрельникову ответ я сейчас нацарапаю.

Не только нога, но и рука, видно, сильно донимала Яшнова. Пока он, кривясь от боли, писал, Олег его рассматривал. Скуластое лицо Яшнова похудело, темные глаза ввалились. Смуглая кожа так обтянула похудевшие пальцы, что вырисовывался каждый сустав и жилка.

— Вот. Передай Женьке Стрельникову. — Вася протянул Олегу сложенный листок. — Что тебе еще сказать? Дня через три-четыре забегай, как время будет. В отряде держи чуть построже, но палку не перегибай… Да, тебе ведь в декабре пятнадцать стукнет?.. Так учти: рекомендация за мной. И сам готовься. Почитай хорошенько устав и программу… Ну, бывай!..

* * *

Возвращался Олег из больницы уже другим путем: по Новочеркасскому шоссе, а потом по Лермонтовской. Проходя мимо школы, увидел на двери листок.

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Ученики школы, желающие заниматься в кружке духовых инструментов, могут записаться у завклубом завода имени Октябрьской революции.

Завком.