Для тебя моя кровь - [14]

Спустя три дня мне позвонили и пригласили в офис, где недавняя девушка представила мне троих мужчин. Да уж, выбор был невелик. Усатый, с сединой в волосах дядечка, тощий хлюпик с синюшной кожей и россыпью угрей на носу и щеках и неопрятный парень в пузырящихся на коленях спортивных штанах и растянутой футболке.

Каждый из мужчин немного рассказал о себе, потом рассказывала я, ну а после девушка предложила мне с каждым по очереди пройти в соседнюю комнату, для более близкого общения. С синюшным мы молча смотрели друг на друга все, предусмотренные правилами, пять минут. Он шмыгал носом, ковырял в ухе, чесал затылок. Седой мужчина без обиняков заявил, что я ему не подхожу, слишком мала, чтобы стать матерью его осиротевшим детям. Я была с ним полностью согласна. Неопрятный же, предложил мне погулять в парке, но оговорился, что у него пока нет работы, а, соответственно, и денег. По этому, покупка мороженного и лимонада ложится на мои плечи. Так мы и стали встречаться. Со дня нашего знакомства денег у Валерика так и не прибавилось. Он никак не мог найти постоянную работу. То мёл дворы, то разгружал фуры, а то просто лежал на диване в своей комнате в общежитии. Первые недели нашего с Валерием общения были для меня самыми счастливыми. Он постоянно извинялся за то, что не может дарить мне дорогих подарков и катать на машине, я же убеждала его в том, что всё это не важно, главное – искренность, открытость и душевная теплота. Валера мастерил для меня фигурки из дерева, приносил охапки полевых цветов, а, когда кроны деревьев покрылись медью и золотом, выложил на куске старых обоев моё имя из осенних листьев. Его жесты внимания трогали меня до слёз, моё сердце сжималось от умиления и жалости к этому простому улыбчивому, всегда весёлому бесшабашному парню. Мы взлетали в небо на качелях, задорно хохоча, глядя в бескрайнюю прохладную синь, устраивали пикники на крыше, Гуляли в самых отдалённых и заброшенных уголках парка, где гуще деревья, где глубже ковёр из опавших листьев. Как то на одной из таких прогулок, Валерий попробовал повалить меня на эти самые пахучие, шуршащие жёлто- коричневые листья. Но я отвергла его предложение, заявив, что мы не собаки, чтобы заниматься сексом где попало. Прогулка была, конечно же, испорчена. Валерий молча проводил меня домой и не звонил несколько дней. Все эти дни его молчания, я не находила себе места.

День пролетел быстро. Я с обречённостью смотрела, как улица за окном меняет свой цвет, от утреннего золотистого, до дневного голубовато-серого, а потом стремительно темнеет. Всё валилось из рук, бабушкина болтовня раздражала, ватрушки казались безвкусными. Единственное, что у меня хорошо получилось, так это соврать бабушке о том, что мне необходимо заночевать у Наташки, так как её муж в командировке, а ей страшно оставаться одной в квартире. Моя добрая бабуля тут же предложила угостить Наташу и её Серёжу ватрушками. Стыд сжигал меня из нутрии, в тот момент я себя ненавидела. И чтобы скрыть своё пылающее лицо и злые слёзы, выступившие на глаза, я обняла бабушку.

- Ох милая, - запричитала бабуля.- Чего это с тобой сегодня?

А мне внезапно показалось, что я вижу бабушку в последний раз. Что мне необходимо запомнить её как можно подробнее, каждую чёрточку, каждую морщинку, впитать в себя запах теста и ванили, запечатлеть в памяти её голос. Отвратное ощущение чего то уже предрешённого, непоправимого. Невыносимо захотелось позвонить Валерке и отменить встречу, паслать всё к служителям тьмы и остаться дома с бабушкой. И пусть злиться на меня, пусть не звонит неделями, ничего, переживу. У меня есть бабушка, есть работа, есть подруги. Ведь была же я когда – то счастлива без Валерия. Но воспоминания о качелях, летящих к облакам, о душистых букетах васильков и ромашек заставили меня собраться и выйти на холодную погруженную во мрак улицу.

- Плохая это затея, - раздражённо думала я трясясь в душной маршрутке по ухабам.

- Идиотская это затея, - обречённо думала я, выйдя в тревожную темноту за пределами города, вслушиваясь в лаянье собак и кудахтанье кур, доносившихся из частного сектора.

- Отвратительная затея, - чуть не плача думала я, увязая в снегу, когда направлялась к старому, двухэтажному общежитию.

Но, по – настоящему я обругала себя, когда вошла в то самое общежитие. С каждым шагом по мрачному, обшарпанному коридору, окрашенному в грязно зелёный, с каждым вдохом воздуха, пропитанного запахами нечистот, протухших продуктов, спиртного и дешёвого табака, силы меня оставляли. Идти никуда не хотелось, хотелось домой, к бабушке, к бубнящему телевизору, ватрушкам и недочитанной книжке. И гори огнём Валерка со своими обидами! Плевать на эти дурацкие отношения! Я не хочу, чтобы мой первый раз случился здесь, за одной из этих пожелтевших от ветхости хлипких дверей.

Неуверенно постучав в дверь с кривой цифрой 15, я заглянула в комнату.

Расправленная кровать с несвежим бельём, небольшой столик, уставленный нехитрой снедью, покосившийся шкаф и мужчина в трусах и майке, курящий в открытое окно.

Услышав скрип открывающейся двери, он обернулся.