Для тебя, Ленинград! - [61]

«ТЩ-126» должен был найти и обезвредить вражеские «подарки». И вдруг взрыв — тральщик исчезает вместе со всем личным составом. Что же произошло с «ТЩ-126»? Этот вопрос немного прояснился, когда мы подняли затонувший корабль. У него была пробоина в корпусе, — по-видимому, взрыв произошел, когда командир, заметив мину на льдине, пытался подойти к ней и высадить минеров. Но тральщик какое-то время еще держался на воде. Моряки пытались спасти свой корабль — об этом свидетельствует обнаруженный на верхней палубе тральщика развернутый аварийный пластырь. Вода поступала все быстрее, и корабль затонул. Люди оказались в ледяной воде. Они погибли от переохлаждения.

Когда 15 мая «ТЩ-126» подняли со дна, на его палубе кроме брезентового пластыря увидели толовые шашки весом по 200 граммов с надписями на немецком языке. Значит, наши моряки по крайней мере одну мину успели разоружить.

После соответствующего ремонта «ТЩ-126», как и «Вилсанди», поднял флаг и вновь встал в строй боевых кораблей. Поэтому у меня язык не поворачивается говорить о таких кораблях «погибли». Да, они были затоплены, да, на время они выключились из нашей боевой работы. Так бывает с тяжело раненным бойцом. Но потом, залатав раны, корабли снова встали на боевую вахту, сохранив свое славное имя и свои славные традиции. Корабли наши бессмертны, как наше дело, как труд и подвиги наших людей!

Едва озеро очистилось ото льда, перевозки по нему приняли такой интенсивный характер, какого и в прошлом году не было. Хотя на южном берегу действовала железная дорога, но она находилась под постоянным вражеским огнем, поезда по ней пускали только ночью. К тому же почти после каждого обстрела дорогу приходилось ремонтировать. Ясно, в таких условиях железнодорожникам трудно было обеспечить город и фронт всем необходимым, поэтому перевозки через озеро сохраняли свое значение. Только в апреле, когда озеро еще не совсем очистилось ото льда, ладожцы переправили в Ленинград 54 643 тонны грузов, 18 017 пассажиров, 223 груженых железнодорожных вагона и 98 цистерн.

По большой трассе первый конвой был отправлен из Новой Ладоги в Осиновец только 28 мая. С первого же рейса взял хорошие темпы личный состав транспорта «Стензо». Это было небольшое судно специальной постройки, с одним трюмом, занимающим его носовую и центральную часть. Весной 1943 года в командование транспортом вступил лейтенант Алексей Николаевич Суханов, воспитанник флотилии. В 1941 году, когда он был еще старшиной, мы послали его на курсы младших лейтенантов. Окончив их, он плавал помощником командира «Ханси». А теперь вот стал командиром корабля. На «Стензо» он сразу оказался на месте. Волевой, решительный, строгий и внимательный к подчиненным, он быстро завоевал авторитет. (Воспользуюсь случаем и, забегая вперед, скажу, что в 1948 году А. Н. Суханов по состоянию здоровья демобилизовался. Сначала работал капитаном флота рыбно-промысловой станции, а с 1960 года — бессменный председатель крупного рыболовецкого колхоза имени М. И. Калинина в Новой Ладоге. Алексей Николаевич пользуется большим уважением в городе. Под его руководством колхоз создал собственную верфь, с нее сходят рыболовецкие суда, которые можно встретить не только на Ладоге.)

Враг, чтобы сорвать перевозки, выделил для ударов по Ладоге новые авиационные части. Они доставляли нам подчас немало бед. Десятки немецких самолетов обрушили удар на Осиновец. Бомбы попали в продовольственный склад и в яму с мазутом. К небу поднялся густой столб темного дыма. К месту пожара на «эмке» устремились капитан 1 ранга М. А. Нефедов и начальник штаба базы капитан 2 ранга П. И. Барабан. Нефедов, наш прославленный ледовик, был и моряком превосходным. Он снова получил повышение: его назначили заместителем начальника тыла флота, и он только что сдал дела новому командиру военно-морской базы капитану 1 ранга Александру Ивановичу Эйсту. Казалось бы, ликвидировать последствия вражеского налета теперь не входило в его обязанности. П. И. Барабан тоже человек опытный и способный, прекрасный штабной офицер. Мы с ним вместе служили и на торпедных катерах, и в Отряде кораблей реки Невы. Не обращая внимания на продолжавшуюся бомбежку, они подъехали к горящему продовольственному складу. Барабан выскочил из машины. И тут поблизости в грунт упала тяжелая авиационная бомба. Она не взорвалась (у гитлеровцев это часто случалось), но ударной волной Петра Ильича Барабана отбросило на штабель дров. Водитель матрос Анатолий Фокин, раненный осколками камней, добежал до штаба базы и доложил о случившемся. Когда к месту происшествия подоспели люди, они нашли Барабана в тяжелой контузии, а Михаила Александровича Нефедова мертвым: ему попал в висок тяжелый камень. Так мы потеряли замечательного офицера, участника гражданской войны, члена партии с 1918 года.

28 мая в своем дневнике Всеволод Вишневский записал: «Противник усиленно бомбит Ладогу… убит командир Осиновецкой военно-морской базы… Миша Нефедов, которого я знал с 1923 года, — умница».

В ночь на 25 мая враг повторил налет. В нем участвовало 58 самолетов, действовавших небольшими группами с различных направлений. Основной удар опять был нацелен на наши топливные склады в Морье. Одновременно одиночные самолеты бомбили гавани Новая, Гольсмана, Осиновец. Результаты налетов были весьма незначительны. Характерно, что 15–20 процентов бомб опять не взорвалось.