Для тебя, Ленинград! - [57]

Наши войска уже в Шлиссельбурге, а батарейцы все получают заявки: бьют по вражеским частям, пытающимся контратаковать, и по огневым точкам в глубине вражеской обороны в Марьино, Дубровке.

Через два часа после освобождения Шлиссельбурга я с группой офицеров отправился в город. Шли по маршруту, которым наши войска форсировали Неву. Полыньи, пробитые снарядами и бомбами, еще не затянуло льдом, в них рябит черная вода. Перешли на левый берег. Хотелось осмотреть город, порт, проверить их состояние, а главное, увидеть результаты стрельбы наших артиллеристов.

Город не узнать. Большинство зданий взорвано гитлеровцами. Улицы завалены щебнем. Среди пожарищ торчат обгорелые трубы — все, что осталось от деревянных домов. Вокруг валяются еще не убранные трупы гитлеровцев. Из подвалов со слезами радости выбираются уцелевшие горожане. Оборванные, истощенные, они обнимают, целуют наших солдат. Коптев уверенно ведет нас по улице: во время стрельб он изучил город как свои пять пальцев. Показывает нам доты и дзоты, наблюдательные пункты, траншеи, ходы сообщения и другие объекты вражеской обороны. Они разбиты, распаханы снарядами. Хорошо поработали артиллеристы! В разрушенном доте на берегу канала наши бойцы нашли неоконченное письмо. Автор его эсэсовец обер-ефрейтор Август Вормбехер писал: «Я не могу дальше переносить этот кошмар. Уже неделю бушует над нами ураган огня и стали. Мы совсем потеряли голову… Из крепости (видимо, имеется в виду Орешек. — В. Ч.) они бьют прямой наводкой, как из винтовок. По озеру к ним все время подходят подкрепления, а мы не в силах помешать им. Они, а не мы хозяева положения… Какое ужасное слово — Ладога!..»

18 января наступающие части наших фронтов встретились в районе поселков № 5 и № 1 юго-восточнее Шлиссельбурга. К концу дня от врага было освобождено все южное побережье Ладожского озера. Блокада прорвана!

Город-герой Ленинград никогда не был одинок, он постоянно чувствовал заботу партии и правительства, всего народа. Теперь он еще теснее будет связан со страной, широко расправит свои могучие плечи.

На кораблях, в частях и подразделениях идут митинги. Ладожцы бурно выражают свою радость, клянутся сражаться и трудиться еще лучше.

Прорыв блокады привел к большим переменам на озере.

Еще в ноябре наши боевые друзья — военные строители и железнодорожники поистине фронтовыми темпами начали возводить невиданное доселе сооружение: свайно-ледовую железную дорогу, которая своими двумя колеями, широкой и узкой, должна была соединить оба берега озера. В этих работах участвовали инженерные и железнодорожные войска Ленинградского и Волховского фронтов, метростроевцы Ленинграда и Москвы, тысячи ленинградцев и жителей окрестных сел и городов. Свою лепту вложили и наши гидрографы во главе со старшим лейтенантом X. Н. Мамяном и лейтенантом Е. П. Чуровым. Они исследовали будущую трассу, выбирая наиболее короткий путь, причем с глубинами, не превышающими 5 метров.

Работы на озере велись круглые сутки под воздействием почти ежедневных авиационных налетов. К 18 января было забито 25 тысяч свай, на которые уложено почти 15 километров железнодорожного полотна — половину общего протяжения пути.

С освобождением Шлиссельбурга Государственный Комитет Обороны вынес решение прекратить строительство свайно-ледовой железнодорожной линии через озеро и потребовал приступить к созданию новой железнодорожной ветки Шлиссельбург — Поляна с мостовым железнодорожным переходом через Неву. Эта задача была возложена на 2-е управление военно-восстановительных работ во главе с его начальником генералом И. Г. Зубковым. В узкой полосе прорыва вдоль южного берега Ладожского озера выделенные части немедленно приступили к работе.

Линия фронта проходила всего в 8 километрах. Строили под вражеским огнем. Часто уже сделанное оказывалось разрушенным и все приходилось начинать заново. И все же в небывало короткий срок — за семнадцать дней — были построены железнодорожная линия протяженностью 33 километра, 6 километров станционных путей, временный 1300-метровый свайно-ледовый железнодорожный мост через Неву и мосты через реки Назия и Черная. На правом берегу мост соединялся железнодорожной веткой, идущей от Черной речки к поселку Морозовка. Ширина Невы в этом месте достигает 1000 метров, глубина до 7 метров, скороеть течения — 3 метра в секунду. Все это учитывалось при строительстве.

И вот первый сквозной поезд с продовольствием прошел по новому мосту. Вели его машинист Иван Пироженко, его помощник Виктор Дятлов, кочегар Иван Антонов. На паровозе находились начальник управления военно-строительных работ И. Г. Зубков и уполномоченный Наркомата путей сообщения по Волховскому железнодорожному узлу, заместитель начальника Северной железной дороги В. М. Виролайнен. Мы успели крепко подружиться с ним, встречаясь в Смольном, в Волхове и Кобоне. Когда-то Вольдемар Матвеевич сам был машинистом. Каждый железнодорожник знал его, и он, похоже, знал всех. Во всяком случае, сколько мне ни приходилось видеть его в кругу машинистов и путейцев, он каждого называл по имени.

Бывший машинист стал крупным государственным деятелем — в конце сороковых годов он возглавил Совет Министров Карело-Финской ССР.