Длительное убийство лорда Финдли - [19]

Однако Койну потребовалось проплутать еще долго, прежде чем он нашел ее. Вначале он увидел над крышей массивную перекладину, на которую садились птицы, и прямиком вышел к пабу Уитби, логову судьи Джеффриса – вероятно, именно этот паб имел в виду Мередитт. Судью, как любого другого могущественного человека, Койн очень уважал. Уважал и не терял надежды рано или поздно причаститься его могущества. Когда-то давно (с три месяца тому) сержанта, болтавшегося без дела взад-вперед по Паунду, заприметил лорд Мередитт и переманил к себе. Койн ни разу не подвел своего нанимателя, не думал об измене и в лучшем виде исполнял долг. Однако Мередитт, при всех своих лучших качествах – знатности, платежеспособности и предприимчивости – не был самой крупной фигурой Лондона, и его верный человек рассчитывал со временем вырасти для службы на господина более интересного. Оказавшись возле Уитби, Койн напустил на себя задумчивый вид и прошелся, зыркая по сторонам, будто подмечая малейшие детали происходящего вокруг, оценивая и делая выводы: баба пошла с корзиной белья… вот оно что… Так он профланировал несколько раз туда-сюда по открытой части улицы перед трактиром, однако окна Уитби оставались безжизненны, и ни один экипаж, достойный фигуры высшего государственного уровня, не прогрохотал мимо.

Заложив круг пошире, Койн случайно заглянул в перспективу одного из проулков и увидел двухэтажный дом – единственный на этом пятачке. Загадка скобяного товара разрешилась. Хозяин помещений первого этажа писал о себе на аншлаге при двери: здесь вам поможет в разрешении разного рода запутанных вопросов доктор юриспруденции Уинтерфорк. Сержант поспешил к дому, взошел на крыльцо, постучал, однако сейчас в апартаментах адвоката Зимней Вилки никого не оказалось и никто не вышел на стук. Койн обошел дом вокруг и увидел внешнюю деревянную лестницу на второй этаж.

Третья снизу ступень оказалась скрипучей. Сию же минуту, когда Койн со страхом вспрыгнул на ступень выше (не хватало сломать ногу), из двери наверху выглянула тетка вдвое меньше Койна ростом и спросила, кто он такой.

- Я к Пимблтону, - ответил сержант и продолжил подниматься.

- Нету, - ответила хозяйка и захлопнула дверь. Койн, опасаясь непрочной лестницы, продолжил подниматься осторожно и небыстро. Не прошло и четырех ступенек, как хозяйка снова выглянула и замотала головой:

- Не надо сюда идти!

- Не волнуйтесь, я просто хочу кое о чем вас спросить, - улыбнулся сержант и продолжил подниматься, не делая резких движений, словно подбирался к кузнечику.

- Идите отсюда! Спускайтесь кому говорю! Брысь! - заговорила женщина сердито.

Койн осмотрелся – место было не самое пустынное, но все же вряд ли здесь нашлось бы достаточно неравнодушных людей. Он стиснул зубы и в три прыжка достиг вершины лестницы, хотя та страшно застонала и заскрипела под ним. Тетка подняла крик и попыталась снова скрыться в доме, но Койн успел поставить ногу в дверной проем, чем помешал ей запереться. Он схватил хозяйку одной рукой поперек мягкого живота, другой рукой закрыл ей рот и втащил внутрь.

В эту самую минуту двое крупных молодых людей беседовали с той зоркой жилицей Ваппинга, которая первая в квартале заметила постороннего.

- Вы бы посмотрели, куда он пошел. Что он тут ходит? Я ему кричу, а он улыбается и дальше идет. Так не делается!

- Мы посмотрим, мам, - ответили парни, и ушли, взяв каждый по дубинке.

Койн между тем захлопнул дверь на внешнюю лестницу и оттолкнул от себя хозяйку, которая кусалась и лягалась. В глубине комнат захныкал ребенок.

- Я тебе ничего плохого не сделаю. Хорошего тоже, не надейся. Ответь на вопрос, и я уйду, - сказал он покровительственно. Ему казалось, что его собеседница вряд ли часто говорила на равных с таким видным и прилично одетым джентльменом, как он.

- Пимблтона застрелили, - сказала хозяйка и вытерла передником лицо и шею, где ее хватал Койн. Тот выпучил глаза.

- Насмерть что ли?

- Прямо в грудину, насквозь, так, что косточки повылезали, - закричала хозяйка и несколько раз ткнула пальцем себя между длинных грудей.

Койн помолчал. Ему потребовалось время, чтобы привыкнуть к мысли о собственной значимости в чьей-то судьбе. Раньше он был просто Койн, всем никто, а теперь жизнь отнял, значит, стал кому-то как мать, только наоборот. Одолел силой, меткостью и хитростью в важном поединке, да как жестоко, до вылезших косточек! Теперь он чувствовал себя не просто высоким и прилично одетым. Он стал настоящим. Сержант невольно приосанился и сделал такое лицо, будто смотрит внутрь себя, судит самого себя и дает трезвую оценку своим поступкам. Взвешивает их и говорит: да, дружище, решение далось нелегко, но оказалось правильным; ты снова попал в точку, дружище.

- Тогда расскажи мне, - высокомерно сощурился он. – Кто нанял Пимблтона, и по чьему приказу Пимблтон действовал.

В то же примерно время парни с дубинками подошли к пабу при скобяной лавке и вызвали поговорить ее держателя.

- Здрастье, дядя. Как здоровье?

- Хорошо. Как мамка?

- Хорошо. Мы ищем долговязого с вот такой бульонкой. Нам сказали, он к вам заходил.