Длиннобородый и широкорогий - [2]

Лоси долго стояли, повернув к пожару свои налитые кровью глаза. Вдруг старый Длиннобородый вытянул шею, и могучий глухой рев потряс его тело и притаившуюся глубину леса. Рев этот повторился несколько раз; скоро к нему прибавился другой, более высокий голос младшего лося.

Они долго ревели вдвоем на вершине песчаной гряды, озаренные красным отблеском близкого лесного пожара. Их голоса то чередовались, то сливались вместе и далеко разносились в неподвижном воздухе ночи.

Тайга выгорела на огромном протяжении. Люди собирались корчевать пни и готовить для пашни новую почву, никогда не знавшую сохи и пропитанную золой и лесным перегноем. Они ждали большого урожая от земли, обгорелой, дымящейся, мрачной...

А лоси ушли далеко на юг от черного печального пожарища, как ушли от него все птицы и звери, - все, что могло убежать или улететь.

С этих пор оба старые друга начали вести беспокойную бродячую жизнь, переходя с места на место, с одного болота на другое, не находя себе нигде пристанища по душе.

В этих бесконечных кочевьях они испытали немало приключений и бед. Они натыкались на людей и убегали от них, встречали волков, которых прогоняли без большого труда. Попадали в трясины, через которые перебирались с напряжением всех своих сил. Длиннобородый ступил однажды в волчий капкан, из которого вырвал ногу, но глубоко изодрал ее, изуродовал копыто и долго после того поджимал ногу и прихрамывал, когда приходилось на нее наступать. Отважная рысь прыгнула с дерева на шею меньшему лосю; но Длиннобородый сбил ее рогом на землю, и дерзкий хищник погиб под ударами могучих копыт свирепых лесных чудовищ.

В глубоком узком овраге, под сводом еловых ветвей, лоси встретили молодого медведя, с которым вступили в бой и заставили спастись бегством.

Однажды охотники выследили их и устроили на них облаву. Им удалось прорваться и убежать, но оба они были ранены и сильно ослабли от долгой погони.

Во время бегства, истекая кровью, лоси встретили на пути большое озеро, которое им пришлось переплыть. На озере был ветер и высокие волны. Волны захлестывали им ноздри и слепили глаза. Холодная вода студила их разгоряченное тело. Плыть было тяжело, раны болели, но возвращаться было нельзя, потому что погонщики были сзади на берегу. Они кричали им вслед и несколько раз стреляли из ружей.

Выбиваясь из последних сил, лоси добрались до другого берега и ушли через непролазные топи и трясины, через высокие заросли, через топкие торфяники, поросшие кривым осиновым лесом.

Они ушли далеко, но были в конец обессилены и истощены. Несколько дней провели они, лежа в глухой осиновой чаще, без питья и почти не принимали пищи. Раны горели и сочились, каждое движение возобновляло кровотечение и боль. Мучительная лихорадка кидала их то в жар, то в холод.

Когда наконец могучие силы зверей победили болезнь, они встали и пошли на водопой. Ноги еле держали их; колени гнулись; головы были низко опущены к земле; усталые глаза уныло смотрели перед собой. От каждого шороха они вздрагивали и останавливались, но казалось, что бежать они больше уже не в силах. Выйдя к воде, они осмотрелись и начали пить.

Они пили долго и много, и видно было, как их тонкая кожа тесно обтянула проступившие кости и ребра.

С тех пор лоси начали поправляться. Силы понемногу возвращались, и они снова начали делать большие переходы, подвигаясь все далее к югу.

Наконец они вышли в широкую долину Волги.

Теперь лоси попали в страну, более густо населенную людьми. Но люди здесь жили землей, а не охотой, и оставляли лосей в покое.

Здесь было меньше волков, а росомах и рысей не было вовсе. И ни разу зловещие зеленые глаза не сверкнули на них в глубине древесных ветвей.

Встреча с людьми понемногу перестала их сильно тревожить.

Женщины убегали от них, а крестьяне продолжали идти своей дорогой, порою лишь стараясь испугать лосей криками, улюлюканьем, но не пускаясь в погоню и не причиняя им никакого вреда.

Наконец лоси забрели в большой смешанный лес, который кольцом обступил обширное торфяное болото с небольшим озерком посредине. Лес был глухой и тихий. Заросли высоких кустов хорошо скрывали их днем. Ночью лоси без помехи могли ходить в нем, куда хотели. Порой они выходили на опушку, к крестьянским лачугам, за которыми видели по вечерам яркие звездочки огней в окнах темных избушек.

II. ОСЕННИЕ ДРАКИ

Незаметно подкрадывалась осень.

Появились желтые гроздья осенней листвы в потемневшем изумруде вершин. Раньше стало прятаться солнце, а ночи делались все холоднее и темнее. В темном ночном небе все ярче разгорались бриллианты звездных искр. Мерцающий Млечный Путь все явственней выступал и светился в густеющей глубине небес.

Лоси стали чесать свои рога о кусты и деревья, - надоедливый зуд не давал им покоя.

Кожа и шерсть клочьями сдирались с рогов, свешивались с них в виде темных лохмотьев, а из-под них проступала наружу окаменевшая светлая кость.

Прежняя тесная дружба двух лосей начинала понемногу уступать новому недружелюбному беспокойству. Порою во время обдирания кожи Длиннобородый вдруг грубовато стукал своими тяжелыми рогами в бок своему товарищу, который при этом поворачивался, поднимал дыбом шерсть на загривке и, с хрипом наклоняя голову, сердито потрясал своими широкими рогами, которые в этом году выросли у него тяжелее и больше, чем у Длиннобородого. Глаза у обоих гневно сверкали и наливались кровью, и они, постояв друг перед другом в угрожающих позах, с храпом медленно расступались, сердито угрожая кому-то широкими зубцами рогов.