Длинная тень - [34]

– Что такое, приятель? – спросил Ральф собаку. Кто-то осторожно приоткрыл дверь.

– Кто там? – рявкнул Ральф. – Я же просил, чтобы меня не беспокоили.

Дверь распахнулась, и в проеме показалась Элизабет в халате, накинутом поверх ночной рубашки. Она выглядела смущенной.

– Простите, я думала, вы разрешили мне войти, – сказала она.

– Я разговаривал с собакой, – ответил Ральф. – Я не слышал вашего стука.

– Простите, – осторожно проговорила Элизабет, собираясь закрыть дверь.

Внезапно Ральф остро ощутил одиночество и сказал:

– Постойте. Раз вы уже здесь, входите. Подойдите к огню, вы, должно быть, замерзли.

Он знал, насколько холодно в холле. Элизабет с сомнением посмотрела на него, но он произнес:

– Закройте дверь, холодом тянет.

Казалось, она собралась с мыслями, вошла, закрыв за собой дверь, и приблизилась к огню.

– Что вы здесь делаете в такой нас? – поинтересовался Ральф, внезапно поняв, насколько он пьян. Но голос звучал удивительно чисто и ясно, хотя и очень далеко.

– Мне не спалось, – сказала Элизабет, протягивая руки к огню.

Ральф уставился на ее руки и подумал о том, как они прекрасны, тонкие и изящные, в ореоле отблесков огня, просвечивающего их насквозь.

– Я спустилась вниз поискать что-нибудь успокаивающее, увидела под вашей дверью свет и пришла посмотреть, кто здесь.

Ральф принял это объяснение, хотя наверняка знал, что она лжет. Свет из-под двери не виден до тех пор, пока не завернешь в коридор, ведущий в комнату стюарда и в часовню. Ему было все равно, почему она пришла. Он просто обрадовался.

– Вы бы выпили немного вина. Сюда! Садитесь сюда и положите ноги на решетку. Ну-ка, собачки, подвиньтесь немножко.

Он отогнал рычащих собак в сторону, придвинул стул к огню, усадил на него Элизабет и налил ей в стакан немного вина.

– Возьмите, – сказал он и, видя ее колебания, добавил: – Все в порядке, я уже пил из этой бутылки. Ну же! Это поможет вам уснуть.

Ральф скользил взглядом по ее фигуре, наслаждаясь этим зрелищем, поскольку Аннунсиата уже очень давно не доставляла ему этого удовольствия. Элизабет пила молча, и он видел, как румянец приливает к ее щекам, то ли от огня, то ли от смущения. Она скромно опустила глаза, и в линии ее губ было что-то трогательное. Ральф вернулся на свое место, еще немного выпил и посмотрел на нее в одобрительном молчании. Он всегда был добр к ней, но только сейчас понял, что никогда не замечал ее как женщину. Элизабет была дочерью его младшей тетки, которая вышла замуж за молодого сквайра из Эссекса, некоего Карла Хобарта, оказавшегося, к своему несчастью, во время войны не на той стороне.

Элизабет привезли в Морлэнд еще совсем ребенком, и ей была уготована судьба «бедной родственницы» управлять прислугой и вести домашнее хозяйство.

Элизабет всегда была склонна недооценивать себя, иногда Ральф замечал, что Аннунсиата использует девушку в качестве контрастного фона для своей блистательной внешности. Глядя сейчас на нее, он думал, что девушка очень миловидна, а благодаря легкому оживлению кажется даже красивой. У нее было нежное лицо, круглый, приятно очерченный подбородок, большие глаза и нежные губы, а темные волнистые густые волосы были настолько хороши, что даже растрепанные, как сейчас, украшали ее. Она была немного моложе Аннунсиаты – Ральф нахмурил лоб, вспоминая, насколько – ей двадцать четыре, и уже десять лет она ухаживала за домом и создавала в нем уют, сначала как гувернантка его детей, а затем в качестве домоправительницы Морлэнда. Тихо и незаметно, не мозоля никому глаза, она день за днем обеспечивала мир и порядок в доме, хотя ей давно пора было иметь семью и вести собственное хозяйство. Вино, согревшее его, также стерло разделявшую их грань, и он спросил:

– Элизабет, вы никогда не чувствовали себя обманутой?

– Что вы имеете в виду? – удивленно спросила она. Ральф подумал, что это трудно объяснить, но все же попытался:

– Вы, наверное, хотели бы выйти замуж?

– Я никогда не думала об этом, – тихо ответила она. – Среди тех, с кем можно было бы связать жизнь, я никогда не встречала человека, за которого хотела бы выйти замуж.

– Среди кого? – изумленно спросил Ральф. – Я имею в виду, за кого могли бы?

Элизабет выдержала паузу, а затем сказала:

– Вы же знаете, я бесприданница, поэтому никто, о ком я мечтала, не взял бы меня в жены.

Ральф не совсем понял, что она имела в виду. Встречала ли она человека, которого хотела и который женился бы на ней, будь у нее приданое, или имела в виду что-то совсем другое. Он не решался спросить. И вместо этого он сказал:

– Я должен лучше заботиться о вас.

Наконец-то она подняла на него глаза. Брови удивленно поднялись, и он с изумлением понял, что никогда до этих пор не замечал, какая у них нежная и чудесная форма – казалось, будто опытная рука художника прошлась тонкой кистью по ее лбу.

– Вы? – спросила она. – Вы всегда были очень добры ко мне. Неужели вы считаете меня неблагодарной?

Вопрос его смутил. Он поднял бутылку и отпил большой глоток кларета, надеясь, что это прояснит мысли, или, по крайней мере, вновь развяжет язык. Элизабет продолжала смотреть на него, а ее руки, сложенные на коленях и сжимавшие стакан, казалось, сулили покой. После долгой паузы он сказал: