Дизайн портрета. Капель - [5]

До­вольно часто его «высочайше» критиковали за статьи, публикуемые в «Северной пчеле». И это несмотря на то, что газета считалась проправительственной и верноподдан-нической. Царь «читал с удовольствием" и наградил авто-ра бриллиантовым перегнем за роман «Дмитрий Самоз-ванец».

В 1851 году Николай дает указание Третьему отделению сделать строгий выговор Булгарину за очередную статью, «очевидно доказыва­ющую, что автор «всегда противился мерам правительства», и передать, что он это Булгарину "запомнит". А Фаддею Бенедикто­вичу в то время исполнилось 62 года И так далее, и так далее…

В общем отношение властей к своему офи­циальному рупору выразилось в словах того же Николая: «Булгарина и в лицо не знаю и никогда ему не доверял». Быть может, по той причине, что булгаринские доклады оказались во многом близки по духу запискам декабрис­тов об улуч-шении дел в стране.

Не все и всё понимают одинаково. И Фаддей устраивает разгром роману Загоскина «Юрий Милославский», за что даже угодит в 1830 году на гауптвахту. Более того, император велит передать литератору, «что он этого Булгарину не забудет». Искал писатель в сотрудничестве с властями покоя, а обретал томление души…

Своей редакционно – издательской деятельно­стью Фад-дей Бенедиктович во многом способствовал профессиона-лизации русской литера­туры и журналистики. А его роман «Иван Выжигин» — первый роман нового типа в русской литературе. У книги был фантастический ти­раж — 7 тысяч экземпляров, и разошелся он мгновенно! Роман вызвал интерес в самых разных кругах хорошим знанием жизни, слогом — простым и выразительным и прекрасно про­работанным сюжетом.

Булгарина можно назвать и одним из родо­начальников фантастической литературы в России Еще в возрасте 30 лег он опубликовал произведения в жанрах утопии («Прав-допо­добные небылицы, или Странствование по све­ту в двадцать девятом веке», 1824) и антиуто­пии («Невероятные небылицы, или Путеше­ствие к средоточию земли», 1825). «Правдопо­добные небылицы», ко всему прочему, стали еще и первым в русской литературе путеше­ствием во времени. В фантастических произ­ведениях Булгарина исследова-тели находят и научно-технические предвидения (подвод-ные фермы как источник продовольствия), приме­ры эколо-гических предупреждений и обсужде­ние научных гипотез (теория «полой» Земли).

И в своих рецензиях Булгарин не в после­днюю очередь делает упор на читаемость книг и успех у публики. Он не стесняется говорить о тиражах и гонорарах, которые, с его точки зрения, есть " показатель успеха".

Но литературная коммерция идет вразрез с устремле-ниями «литературных аристократия» — пушкинского кру-га. Нет, они не чураются го­нораров и тиражей, но пропагандируют свобо­ду и независимость писателей от вкусов мас­совой публики.

Свои же братья – литераторы, далёкие от аристокртических вкусов "пушкинского толка", но ещё не созревшие до разночинной литературы, гурьбой упрекали Бул­гарина в коммерциализации, продажности, ла­вировании и заигры-вании с властями, посколь­ку подразумевалось, что чело-век, заслужива­ющий в России уважения, всегда находится в оппозиции к власти. Булгарин — инородец, ино­верец, постоянно ощущающий нестабильность своего положе-ния, в том числе и писательско­го, в сотрудничестве с литераторами искал справедливости, а нашел одно бес-покойство.

Если бы сам Булгарин не ввязывался то в одну, то в другую полемику, к нему относились бы более снисхо-дительно, но горячность польской крови, желание стать своим сделали своё черное дело.

Он старел. И перед концом жизни мысли его от вечных напряжённых усилий молниеносно проносились в его голове, а стоявшие за ним молодые волки – литераторы совсем позабыли о нём и не приходили даже взглянуть, как жизнь истощает его усилия, и новая машина времени в своём пылевидном облаке застилает пути – дороги им протоптанные. И он осиротевший душой, когда – то такой пылкой и яркой, уподоблялся дряхлеющему декабристу, покинутому всеми и сидящему на завалинке дома в далекой Сибири, дома, в котором присадистая дама, когда – то первая красавица Мария Волконская, которая кинулась вслед за ним в ссылку, теперь применяла неимоверные усилия, чтобы подыскать хоть каких – нибудь женихов для их великовозрастных дочерей.

Он не испытывал страха, страха одиночества, он не тратил жизнь впустую. В нём бились чувствующие и думающие пульсы до конца отпущенных ему дней. Но не все дано ему закончить судьбой….

Свои мемуары и последний роман Фаддей Булгарин так и не закончил. Разбитый параличом, почти забытый всеми, он скончался в имении Карлово под Дерптом (г. Тарту) 13 сентября 1859 года.

ЗЯМА ПЕШКОВ – ЛЕГИОНЕР И ГЕНЕРАЛ

«В горстке праха – бесконечность»

Уильям Блейк.

К 115-годовщине со дня рождения

"Это было шикарное утро: когда начался артналет, то воздух ревел, а со стороны неприятельских траншей, фонтаном разлетались деревья, земля, люди, камни ".

– З.А.Пешков.

АКТ ПЕРВЫЙ

Капитан крикнул ему:

– Не прекрасно ли это, Пешков?

-Да, мой капитан, это как извержение Везувия.

Солнце освещало поле золотом, на поле разворачивалась грандиозная картина ада. По команде они выскакиваали из своих окопов. Он вместе со своим отделением бегом вперед, по ним оживают немецкие пулеметы, и вдруг его рука падает как плеть, что-то его толкает, и он летит на землю. Нет сил встать… Кое-как достаёт нож, разрезает ремни и старается ими стянуть правую руку".