Дивные пещеры - [11]

…Это случилось как раз на Новый год на вечеринке у начальника главка. Собрались близкие друзья Шефа, как все его звали, и то, что Евгений Семенович был приглашен – впервые, – говорило о многом.

За столом Шеф открыто обсуждал с Громовым дела главка, словно тот уже был его заместителем. Сердце Евгения Семеновича сладко замирало – до мечты всей жизни был один шаг. Теплая волна доброты, нежности к людям заполнила вчерашнего хладнокровного игрока. Он произносил прочувствованные тосты, улыбался, пил вовсю, танцевал, рассказывал анекдоты, даже пытался петь – в общем, покорил всю компанию.

Чаще всего Громов танцевал с хозяйкой, Софьей Анатольевной, восточного типа женщиной, матерью двоих детей, но удивительно сохранившей молодость, подвижность, обаяние.

– Про вас рассказывали, что вы монах, и притом очень суровый, – говорила Софья Анатольевна, обнимая в танце шею Громова красивыми белыми руками. – А вы такой общительный, веселый. Прямо массовик-затейник.

– Только на сегодня. На одну ночь… Софья Анатольевна. Массовик на ночь.

– Называйте меня Сашей. В детстве меня звали Сашей.

– Первый раз за всю жизнь я веселый… Саша…

– Не уходите назад в монахи, Евгений Семенович.

– Евгений…

– Женя… Не уйдете?

– Через два часа уйду.

– Жизнь так коротка.

– Каждый живет, как может.

– Каждый живет, как хочет.

– Вы счастливый человек, если придерживаетесь этой формулы… Саша.

– Перемените формулу, Женя, и все станет просто. Стоит лишь переменить формулу. Это же так легко.

– Моя формула очень тяжелая, Саша. Асфальтовый каток.

– Выбросьте асфальтовый каток в мусорное ведро.

– Оно разлетится вдребезги.

– Пусть. Я вам отдам свою формулу. Она очень легкая. Она – бумажный змей в голубом небе.

– Красиво… Белый змей на голубом фоне. Но непрочно. Пойдет дождь, змей намокнет и упадет на землю. Каток и переедет его. Ему не страшен ни дождь, ни змей.

– Вы жестокий…

– Иначе переедут тебя… Как змея. Вот так, Саша…

На кухне, помогая Софье Анатольевне резать сыр, Евгений Семенович неожиданно для себя крепко обнял жену своего начальника и поцеловал ее в губы. Софья Анатольевна ответила на поцелуй…

Потом начались безумные, непривычные для Громова вещи. Софья Анатольевна полюбила сразу и страстно. Она неожиданно заявлялась к нему ночью, звонила на работу, назначала свидания в самых людных местах. Жена начальника главка словно бы потеряла рассудок. Она никого не боялась и никого не стеснялась.

Встревоженный такой необузданной любовью осторожный Евгений Семенович был в тихом ужасе. Он уже раскаялся, что поддался минутной слабости и вызвал к действию такой мощный вулкан.

– Будь осторожна, – твердил он своей любовнице. – Разразится страшный скандал, если кто узнает.

– Ну и пусть узнает! Я ничего не боюсь! – восклицала Софья Анатольевна. – Я отдала обществу все, что имела: молодость, руки, сердце, ум, я воспитала двоих детей! Могу я теперь пожить для себя? Я люблю тебя и не хочу набрасывать на свое чувство узду.

– Если узнает муж…

– Ну и что? Я уйду от него, вот и все. Уйду к тебе.

– Но…

– Я не свяжу твою свободу, не бойся. Я не собираюсь за тебя замуж. Если захочешь жениться… Но ты не захочешь жениться… Я буду любить тебя так…

– Это потом… А сейчас… Если будет скандал, – бормотал Евгений Семенович. – Мое положение…

– Да брось ты свое положение! Ты везде найдешь себе работу. Устройся простым инженером. У меня есть деньги…

– Простым инженером? – холодел Громов. – Начать все сначала?

– Как ты держишься за должность! – возмущалась Софья Анатольевна. – Годы уходят, Женя! Тело дряхлеет, чувства стареют. Потом станет поздно. Не помогут никакие должности!

Громов пытался уклониться от встреч, но это было еще хуже. Софья Анатольевна начинала преследовать его, караулила у дверей, являлась на работу, мучила телефон, даже посылала телеграммы. И Евгений Семенович сдавался.

«Ничего, – думал он. – Со временем успокоится. Надоест. Все на свете надоедает. Может, в кого другого влюбится…»

Но Софья Анатольевна больше ни в кого не влюблялась, и в конце концов произошло то, что и должно было произойти: поползли слухи. На работе приятели подмигивали Евгению Семеновичу. Громов делал вид, что не понимает этих подмигиваний, но в душе у него все холодело при виде ухмыляющихся физиономий сослуживцев. Он удвоил осторожность во время свиданий, старался почаще ездить в командировки; при виде подходившей к главку Софьи Анатольевны – ему из окна был виден подъезд – даже малодушно прятался в туалет, но теперь все меры были уже бесполезны: подобного рода слухи не нуждаются в проверке или подтверждении. Однажды возникнув, они расходятся все шире, шире, как круги по тихому пруду.

– Брось меня, Саша, – умолял Евгений Семенович свою любовницу. – Ну чего тебе стоит? Возьми себе кого-нибудь другого, помоложе. У нас в главке столько красивых мужчин.

– Хочу тебя, – коротко отвечала Софья Анатольевна. – Сердцу не прикажешь.

Громова немного утешала проверенная многими поколениями истина, что обманутые мужья все узнают в последнюю очередь, а то и вовсе ничего не узнают. Но это было сомнительное утешение, и Евгений Семенович, входя каждое утро в кабинет Шефа с докладом, в первые мгновения не мог поднять на него глаза. Ему казалось, что Шеф выскочит из-за стола, схватит его за шиворот и рявкнет: «Попался, мерзавец! Кот блудливый!»