Диверсанты - [55]

— Новосиб-то где сейчас? — спросил Мамбеталиев, имея в виду, что та территория находится под контролем федеральных войск.

— Вот чё ты начал?! — взвился Седых. — Тебе наливать вообще нельзя! Где сейчас Дагестан твой? А где Татарстан Кубы?

— Всё, Негатив, завязывай. Тебе самому наливать нельзя, — оборвал его Туркалёв.

— А чё он, командир! Ему скажи!

— Хорош, я сказал! Мамба, ты был неправ.

— Да понял я, командир. Сам не пойму, как вырвалось. Извини, Негатив.

— То-то, — удовлетворённо проворчал Седых, накрываясь с головой бушлатом.

— Кто в нарды сыграть хочет? — спросил Янычар.

— Давай, сыграем, — согласился Бек.

Туркалёв раскрыл потёртую доску для игры.

— Опять, — проворчал Негатив, отворачиваясь к бревенчатой стене. — Что за игра… Никогда не понимал и не пойму…

— Вот и спи, раз не понимаешь, — ответил Бек. — Бросай, командир.

Янычар бросил кости, дробно покатившиеся по доске.

Куба и Мамба устроились рядом, наблюдая за игрой, рассчитывая по очереди сменить проигравшего.

— Подбросьте дров, — попросил Седых. — Прохладно, что-то.

— Да, холодать стало, скоро вообще морозы ударят, — согласился Мамбеталиев, подбрасывая в тлеющие угли буржуйки пару поленьев, закрывая взвизгнувшую заслонку. — Как вы тут в своей Сибири живёте?

— Запомни, горячий парень, — подал голос из-под бушлата Негатив, — сибиряк не тот, кто морозов не боится, а тот, кто тепло одевается. И вообще, привыкай к морозам, лето у нас хоть и жаркое, но короткое. Хорошо, если на выходные выпадет. Да-же командир?

— Да-же, да-же, — покладисто ответил Туркалёв, в очередной раз бросая кости.

— Блин… Не кидайте вы так, спать не даёте, — заворчал Седых.

— Смотрите на него, нежный какой, — съязвил Янычар. — Небось, когда спать хочешь, то даже канонада не мешает.

— Во-во, дайте поспать. Вдруг война, а я уставший.

— Сплюнь, — посоветовал Шахов.

— Да хоть заплюйся весь.

— Чё ты всё ворчишь? — удивился Янычар.

— Чё-чё… Водки мало было… Бабу хочу…

— Опять… — почти застонал Шахов.

— Молчи, плебей! — огрызнулся из-под бушлата Седых.

— Да пошёл ты! — применил привычную тактику Бек.

— Не пойду!

— О! Это что-то новенькое, — выразил Мамба всеобщее удивление ответом.

— Отвалите, — опять заворчал Негатив.

Янычар вяло махнул рукой, улыбнувшись.

Игра продолжилась.

Вскоре Седых захрапел.

— Тоже поспать, что ли? — высказался Куба, зевнув.

— Поспи, когда ещё придётся, — согласился Туркалёв. — Мы сейчас доиграем, да тоже завалимся. Ты как, Бек, насчёт «на массу давануть»?

— Можно, — согласился Шахов.

— А я уже не поиграю, что ли? — обиженно спросил Мамбеталиев.

— Не судьба, брат, — ответил Янычар.

— Тогда в следующий раз я первый играю.

— Как скажешь, — согласился майор.

Через час блиндаж уже сотрясался от храпа и сопения простуженных глоток и носов.

Огонь в печке весело трещал, пожирая дрова, наполняя блиндаж сырым теплом. Это Янычар побеспокоился и подкинул поленьев, перед тем, как лечь спать.

Этот день, как и несколько предыдущих, протекал тихо и спокойно. Жизнь в расположении шла своим чередом: менялись часовые, куда-то, ревя двигателями, перемешивая остатки утреннего снега, ездила техника, строем под командованием офицеров ходили солдаты, кто-то что-то носил, в общем, царила обычная суета.

Разведчиков никто не трогал, командование полка прекрасно знало об их неофициальном статусе, поэтому без толку группу не дёргали, чем диверсанты и пользовались беззастенчиво, не задаваясь, впрочем, поддерживая нормальные отношения с офицерами части и с разведротой, как прикомандированные после выполнения задания.

Опустилась ранняя мгла поздней осени, но до вечера было ещё далеко. В расположении соблюдалась полная светомаскировка, поэтому дневная суета замерла, лишь одиночки и небольшие группы людей иногда перемещались по каким-то делам.

Выспавшиеся парни, чтобы не сидеть без дела, при свете двенадцативольтной лампочки запитанной от «камазовского» аккумулятора, занялись чисткой оружия — «валов», а Мамба почти любовно обхаживал «винторез».

— К старшине так и не сходили, — подал голос Куба, чтобы прервать молчание, до сих пор нарушаемое лишь характерным клацаньем оружия. — Бек, Негатив, это за вами, сами говорили, старшина ваш земляк.

— Наш-то наш, но к нему с пустыми руками тоже не пойдёшь, надо чем-то смазать, чтобы хорошо пошло, — ответил Бек.

— И что ты предлагаешь?

— Я не предлагаю, я выношу вопрос на обсуждение.

— Молодец, ловко соскочил, — хмыкнул Куба.

— Что я, зря с Негативом гужуюсь?

— А чё Негатив? Чуть что, так Негатив! Нет, Бек, ты в натуре молодец, стрелки перевёл, — удивился Седых. — У меня ничего такого нету, чего нет у старшины.

— Какое у него зрение? — поинтересовался Мамбеталиев.

— Спросил! — воскликнул Куба. — Кто ж его знает? В очках ходит постоянно. А к чему это ты?

— Помните, дней десять назад мы городишко взяли, брошенный фйдерами?

— И? — включился в разговор, молчавший до сих пор Янычар.

— Ну и нашёл я там очки в золотой оправе.

— В какой оправе? — переспросил Кубаев, сделав акцент на вопросе.

— А чему ты удивляешься, не видел никогда? — ничуть не смутившись, ответил вопросом на вопрос Мамба.

— Да не в этом дело. Ты же знаешь, всё ценное идёт в общий «котёл» группы. Деньги там, побрякушки, камушки.