Дива - [18]

Академики ездили по всей Пижме, замеряли поля са­модельными приборами, проводили испытания со свои­ми и чужими тонкими телами и энергиями, занимались лозоходством. И выявили много аномальных зон, вместе с приглашёнными телевизионщиками сняли несколько передач, прославивших Пижму чуть ли не на весь мир.

Однако везде находили только следы нечистой силы, при­токи её воздействия на природу, загадочные явления, по ни одного лешего, ни русалок с кикиморами, ни ведьм так и не обнаружили. Все проклятые места взяли под надзор, в том числе и видеокамер, а сами занялись лечебной практикой. Исцелять бабушек на Пижме оказалось лег­че всего, ибо доверчивые, они выздоравливали от заря­женной воды и хлебных зёрнышек. Академики букваль­но чудотворствовали!

В первую очередь Шлопак стал лечить самого Дани­лу, точнее, его копчик, полагая, что если однажды хвост отрастал, то отрастёт и во второй раз, коль есть природ­ная предрасположенность. Курс был терапевтическим: целитель вешал Боруту за шиворот на то самое дерево, где впервые обнаружился хвост, и держал так несколь­ко часов. Его уникальная природа должна была вспом­нить первобытное состояние и толкнуть силы организ­ма на воспроизводство хвостовых позвонков. Сначала он висел в альпинистском снаряжении, потом задача ус­ложнилась, и лекарь стал вешать его, как Драконя, — за воротник ватника и уже без всякой страховки. Древ­няя генетическая память никак не пробуждалась, хотя Данила каждый раз испытывал страх и однажды чуть не рухнул, когда затрещала фуфайка. Было время пови­сеть, подумать, и он всё больше склонялся к мысли, что дело тут не в его природе, а в чародействе председателя, весь род которого связан с нечистой силой. Алфей Ники­тич наколдовал и отрастил Боруте хвост, чтоб посмеяться, но оказалось, устроил его судьбу, можно сказать, сделал счастливым человеком. И только неразумная беспощад­ность к собственному организму подвела, хвост перетёр­ся, оборвался там, где было тонко, и теперь никак не хо­тел отрастать.

Данила поделился своими соображениями с целите­лем, а тот уже давно заметил странное поведение пред­седателя, и особенно его жены. То, что Дракони водят­ся с нечистой силой, всем было известно, они даже этого не скрывали и всё время здоровались с духами. Кто хо­дил с ними по грибы-ягоды, все слышали и видели: при­дёт в лес, старший или младший, непременно скажет:

— Здравствуй, батюшка див! Дай твоих грибов по­брать! Зимой похлёбкой угощу.

Если намедни в лесу пусто было, даже мухомора не ви­дать, тут же на глазах белые полезли, обабки, рыжики и даже грузди. На болоте же ещё и поклонится:

— Здравствуй, матушка кикимора! Позволь твоей мо­рошки порвать! Зимой придёшь, чаю попьём.

И весело так с ними разговаривает, пока собирает, иногда какие-то птичьи звуки издаёт, а ему, как эхо, от­вечают.

Оба супруга до сих пор шастали ночами по пижменским просторам и каждый сам по себе: верхового Дра­коню можно было встретить в полночь на холмистых зарастающих полях, а его жену в лесу или на реке, и не­пременно с бидончиком молока. Дракоши, то есть зятья председателя, тоже чем-то промышляли, шныряли по ноч­ным просторам, и всегда вооружённые до зубов. То ли браконьерили, то ли, напротив, охраняли свои угодья, по­скольку все леса и поля в округе, вся флора и фауна фор­мально принадлежали ферме. Борута и сам любил бро­дить по ночам, поэтому всё видел и слышал и однажды чуть не столкнулся возле омута на Пижме с Дивой Ни­китичной, которая на его глазах вылила молоко в реку.

— Зачем ты льёшь молоко? — спросил он, всё ещё ис­пытывая притягивающие к ней чувства.

— Русалок пою, — призналась Дива.

— Я бы тоже не отказался! — чтобы завязать разго­вор и вспомнить юность, сказал Борута.

— Добро, — отозвалась она. — В следующий раз встретишься, тебя напою.

Сказала как-то многообещающе, с тайным намёком — сердце затрепетало, и копчик зачесался. Но Дива Никитична всполоснула бидончик водой и ушла. А дело было ранним утром, от белой реки молочный туман поднимал­ся, Данила глянул в парную воду — а там девы с рыбьи­ми хвостами и зелёными волосами ловят белые струи, молоко пьют!

Сколько раз потом ходил на это место один и Шлопака водил, так больше русалки и не всплыли из глу­бин. Сам пробовал молоко лить, и целое ведро извёл — хоть бы хвостом плеснула.

Наблюдение за Драконей и его женой ничего конкретного не дало, и тогда они решили пойти к председа­телю с повинной и на поклон, чтоб свёл с нечистой си­лой, например с лешим или ведьмой, от которых можно научиться чародейству и всякому колдовству. А лучше с обоими сразу! Взамен же они готовы были выполнять любую работу на ферме. Председатель тогда уже боль­ной был, но их выслушал с серьёзным видом, заметно было, зла не держал, и даже про хвост Боруты не напом­нил. В то время за глаза многие над ним посмеивались, и мальчишки так и вовсе играли в хвостатых леших, иные смельчаки дразнили, показывая в присутствии Данилы нерёвочные хвосты или даже самодельные рога. Город­ские байкеры узнали про хвост и однажды подарили сель­скому коллеге немецкую рогатую каску, в которой Борута теперь катался на «Харлее», напоминая чёрта.