Дитя северной весны - [16]

Где-то ночью я проснулась, от захлебывающегося плача ребенка. Храп резко прекратился, пока Нонни возилась с ним, а потом возобновился, когда она снова заснула. Света уже не было, поэтому я знала, что время позднее, и удивилась, обнаружив, что родители по-прежнему не спят. Они говорили тихо, и поначалу я не могла разобрать слов, но когда все смолкло, слышно стало лучше.

— Тогда надо спросить у народа, — говорила мать рассудительно. — Ты знаешь, что они и слышать об этом не хотели, когда ты был ранен в первый раз, и вряд ли решатся сейчас. Ты тот король, который им нужен, и до тех пор, пока можешь сплачивать их в войне и давать мудрые советы во время мира, они последуют за тобой.

— О, я не сомневаюсь в этом. — Голос моего отца был усталым. — Но иногда я думаю, что им нужен король более, — он запнулся, подыскивая нужное слово, — более сильный.

— Как ты можешь сомневаться в своей силе? — Мать была так потрясена, что забыла о необходимости говорить тихо. — Хромой, верно. Даже, если уж на то пошло, искалеченный. Но сила вождя заключается не только в его теле, и многие мужчины хромают от того, что старые раны плохо срослись. Людям безразлично, хром ты или нет, многие, скажу тебе, даже не замечают твоего увечья. В конце концов, ты же хром не от рождения.

Отец тихо прищелкнул языком.

— Иногда, моя дорогая, я думаю, что ты даже не замечаешь, как я изменился. Я больше не тот гордый молодой принц, выкравший тебя у твоего суженого ветреной летней ночью и объявивший своей женой по праву собственника.

— Мы все меняемся, — горячо сказала мать, которую больше волновал сегодняшний день, чем воспоминания о самом, по моему мнению, романтическом побеге в мире. — Мы оба стали опытнее и гораздо, гораздо умудреннее. Но лучшим моим поступком был отказ вернуться домой после того, как ты заключил мир с моим отцом.

Что касается смелых приключений во тьме ночи, в них больше нет необходимости. Сейчас людям нужен король со светлой головой и умением организовать дело; защитник справедливости и человек, забота которого о народе заключается не только в набегах для захвата скота или грабежах соседей.

Отец ответил тихо и задумчиво, но я услышала его.

— У людей есть право иметь короля, который может ходить среди них, гордо расправив плечи… и простоять прямо больше, чем несколько минут, не потея от боли и не сражаясь с усталостью. Сегодня они беспокойны и напуганы, и воспоминания о старых богах постоянно преследуют их. Они могут почувствовать необходимость в более молодом, бодром короле, который будет угоден богам.

Мать презрительно фыркнула, и я услышала, как она села на тюфяк из папоротника.

— Тебя ввели в сомнение жрецы с их шушуканьем о подобающих жертвоприношениях. Но народ не отвернется от правителя, испытанного войной и миром, только потому, что он становится старым и сгорбленным. Да, старый король Кель впал в слабоумие, но народ все равно шел за ним!

— Но за Келем стояли римские традиции, по крайней мере в памяти, — напомнил отец. — А такая память тускнеет быстро. Старики вымерли, а среди основной массы людей осталось мало тех, кто добрался хотя бы до Честера. Поэтому они подпадают под власть рассказов о прошлых великих временах и упускают из виду то, что может случиться сегодня. А в тех старых историях о былом величии главным героем является король, непременно внушающий страх, благоговение и восхищение благодаря своей физической силе, а не уму. Я говорю, — голос его упал почти до шепота, — …что не испытываю сомнений, управляя моим народом. Обрядов, традиций, атрибутов, если хочешь, — вот чего я боюсь больше любого сражения. Правитель должен посвятить жизнь своему народу и отдать ее, если необходимо. И я готов с радостью сделать это. Но если однажды я неуверенно выполню какую-нибудь церемонию, споткнусь или не смогу нанести точный удар при жертвоприношении, начнется брожение. А вместе с ним — разговоры о старом, жутком ритуале.

Он тяжело вздохнул, и я услышала, как мама прилегла рядом, уговаривая его, как капризного ребенка.

— Ты просто очень устал сегодня. Подожди и сам увидишь: утром ты спустишься с холма самым величественным образом, и каждый будет наблюдать за тобой с любовью и восхищением. — Должно быть, она добавила что-то еще, так как он тихо рассмеялся, и разговор смолк.

Потом я долго лежала без сна, думая об отце и впервые — о его увечье. Я всегда знала о его хромоте, но она не была заметна, когда он сидел верхом на лошади или заседал в совете. До сих пор я никогда не считала это помехой, и сама мысль о том, что люди могут отвернуться от него из-за ран, полученных в бою, вызывала негодование. Мысль о том, что его хромота могла стать угрозой для его жизни, потрясла меня.

Черт бы побрал этих жрецов, яростно подумала я, заворачиваясь плотнее в одеяла. Надоедливые существа, всегда вмешивающиеся в людские дела… По мне, все они могут убираться к своей Владычице и утонуть в ее драгоценном озере!

5 ЗИМА

Несмотря на сомнения отца жертвоприношение на следующий день прошло благополучно, и, пока кровь быка стекала в котел, люди распевали старые песни, с большим удовольствием вспоминая, каким удачным выдался прошедший год. Не чувствовалось никакого беспокойства или неудовлетворенности, и все мы встретили новый год веселым праздником и с большими надеждами.