Дитя реки - [7]

Йама улыбнулся:

— Ты сама знаешь, что такого не будет. Иначе бы он тебя вообще не отпускал.

— Лучше бы с нами пошел солдат. У нас ни у кого нет оружия.

Дирив взмахнула трезубцем, воинственно и грациозно, как наяда.

— Я думаю, мы по силам равны.

— Мне тоже нельзя гулять всю ночь, — сказал Ананда, — отец Квин встает за час до восхода солнца, а до тех пор мне еще надо подмести наос и зажечь свечи в святилище.

— Все равно никто не придет, — сказал Йама. — Теперь никто не ходит, только по праздникам.

— Не в этом дело. Аватары, может, и сгинули, но Хранители-то все еще здесь.

— Они будут тут независимо от того, зажжешь ты свечи или нет. Останься со мной, Ананда. Хоть разок забудь свои обязанности.

Ананда покачал головой:

— Я, видишь ли, верю в свой долг.

Йама ответил:

— Ты просто боишься, что отец Квин тебя отлупит.

— Ну конечно. Это тоже. Для святого человека у него слишком вспыльчивый нрав и тяжелая рука. Тебе-то хорошо, Йама. Эдил — человек ученый, добрый человек.

— Если он на меня сердится, то у него есть сержант Роден, чтоб меня побить. А если он вдруг узнает, что я ушел из замка ночью, то именно так и будет. Потому-то я и не взял с собой никого из солдат.

— А мой отец говорит, что физические наказания — это варварство, вмешалась Дирив.

— Ну, не так уж это тяжело, — сказал Йама, — по крайней мере всегда знаешь, когда оно кончается.

— Эдил посылал вчера за отцом Квином, — произнес Ананда. Он запихнул в рот остатки ягод и встал. Капли сока блестели у него на зубах, в голубоватом свете Галактики они казались черными.

Йама сказал мрачным тоном:

— Отец думает, что со мной делать. Он несколько раз говорил, что хорошо бы подыскать для меня место клерка в каком-нибудь тихом отделе Департамента. Думаю, поэтому доктор Дисмас и отправился в Из. Но я не хочу быть клерком, уж лучше — проповедником. По крайней мере посмотрю мир.

— Ты уже слишком взрослый, — рассудительно заметил Ананда. — Мои родители посвятили меня, когда мне было сто дней от рождения. И дело не только в возрасте, ты слишком полон греха. Ты следишь за своим бедным отцом, воруешь.

— И убегаешь по ночам, — вставила Дирив.

— Ананда тоже.

— Но не блудить, — сказал Ананда. — Отец Дирив знает, что я здесь. И я не хуже любого солдата гожусь в сторожа, правда, меня легче подкупить.

Дирив сказала:

— Нет, Ананда. Мы на самом деле пришли охотиться на лягушек.

Ананда добавил:

— А кроме того, я завтра исповедаюсь в своем грехе перед алтарем.

— Как будто Хранителям есть дело до твоих мелких грехов, — сказал Йама.

— В тебе слишком много гордыни, чтоб стать священником, — ответил Ананда. — Прежде всего слишком много гордыни. Приходи и помолись вместе со мной.

Облегчи душу.

Йама продолжал:

— Чем быть клерком, лучше стать священником, но больше всего я хочу быть солдатом. Я убегу и запишусь в армию.

Выучусь на офицера и буду командовать ротой солдат. А может, сторожевым кораблем. Буду сражаться с еретиками.

— Вот потому-то твой отец и хочет сделать тебя клерком, — пробормотал Ананда.

Вдруг Дирив сказала:

— Тихо!

Мальчики дружно повернули головы и посмотрели, куда она показывает. По темному небу, далеко за полями, двигалась точка яркого бирюзового цвета. Она летела к Великой Реке.

— Машина, — объяснил Йама.

— Конечно, — отозвалась Дирив, — но я не это имела в виду. Мне послышалось, что кто-то кричал.

— Это лягушки спариваются, — сказал Ананда.

Йама решил, что машина находится в полумиле от них. Ее мигающий след как будто вышил дорожку между миром и ее собственной реальностью.

Он предложил:

— Надо загадать желание.

Ананда улыбнулся:

— Я этого не слышал, брат Йама. Подобные предрассудки недостойны такого образованного человека, как ты.

Дирив сказала:

— К тому же нельзя загадывать желание, потому что оно может сбыться. Как в той сказке про старика и лису.

Я правда что-то слышала. Вдруг это еретики? Или бандиты. Тихо! Давайте послушаем.

Ананда заметил:

— Я ничего не слышу, Дирив. Может быть, это бьется твое сердце, быстро-быстро, просто оно переполнено. Я прекрасно сознаю, Йама, — я всего лишь бедный монах, однако кое-что знаю точно. Хранители видят все, и нет никакой нужды взывать к ним, обращаясь к их слугам.

Йама пожал плечами. Разумеется, бессмысленно спорить с Анандой о таких тонкостях. Его с самого рождения обучали теологии, но с другой стороны, разве не могут машины, пролетая мимо, подслушать наши желания? Ведь пожелать чего-то — это все равно что помолиться, только неофициально. А уж молитвы точно бывают услышаны. И даже иногда осуществляются. Если бы молитвы не вознаграждались, люди давным-давно бросили бы эту привычку, как фермеры, которые бросают земли, не приносящие больше урожая. Жрецы учат, что Хранители все слышат и все видят, просто они не хотят вмешиваться, чтобы не отнимать у своих созданий свободу воли. Но ведь машины — это такая же часть сотворенного Хранителями мира, как, к примеру. Чистокровные Расы. Даже если Хранители и правда отняли у мира свое благословение, после всех эксцессов Мятежа, как утверждают сектанты, все равно машины, их наследие, могут признать справедливость какого-то конкретного желания и вмешаться. В конце концов, аватары Хранителей, те, кто сумел пережить Эпоху Мятежа, говорили с людьми еще совсем недавно — не более сорока лет назад, а потом еретики заставили их умолкнуть.