Дитя огня и волшебная корона - [56]

– Чувствую себя ужасно.

– Ты плакал во сне.

Вновь обрушилась боль. Я бездомный, отчим – чудовище, захватившее мою мать. В уголках глаз заблестели слёзы. Горло перехватило, будто туда сыпанули горсть битого стекла. Спаркс запрыгнул на подлокотник кресла и положил передние лапы мне на грудь.

– Кальван…

Сдерживая рыдания, я несколько раз глубоко вдохнул и выдавил:

– Всё в порядке. Через минуту буду в норме.

– Сомневаюсь.

Я фыркнул и вытер нос:

– Возможно, ты и прав. Но давай хотя бы сделаем вид, что я в норме. Это придаст сил для восстановления.

Требовалось снова принять душ. И поесть.

– Надеюсь, что это поможет быстрее вернуть форм у.

Спаркс расправил уши и пожал плечами:

– Валяй! Хуже точно не будет.

Я помылся. В кошельке отыскалось восемь долларов пятьдесят центов. Этой суммы хватило на десять шоколадных батончиков, столько же клубничных пирожных, восемь маленьких пирожков и две буханки хлеба. Я не собирался покупать хлеб, но Спаркс настоял. Клерк хоть и покосился на мои разборки с рюкзаком, всё же решил благоразумно промолчать.

Три пирожка и два пирожных я умял сразу по дороге обратно. В школе Спаркс сварганил бутерброд с арахисовым маслом, позаимствованным из учительского холодильника.

– Отпустило? – уточнил он, когда я покончил с едой.

– Немного. Просто каждый раз, когда я вспоминаю, что происходит с Оскаром и мамой…

Спаркс сочувственно кивнул:

– К сожалению, именно об этом мы и обязаны думать.

– Знаю. Теперь либо он, либо я, верно?

– Боюсь, есть ещё вариант: оставить маму и бежать отсюда как можно дальше.

Я вздрогнул.

– Необходима помощь. Надо позвонить Дэйву.

Вероника Харрис почти сразу сняла трубку:

– Алло?

– Привет, Вероника. – Она настаивала на том, чтобы я, как и учителей, звал её по имени. – Это Кальван. Можно Дэйва?

– Конечно, дорогой. Уверена, что он уже встал. Сейчас отнесу ему телефон. Подожди секунду.

– Кальван? – Голос Дэйва звучал болезненно и глухо. – Что случилось?

– Я немного не в себе…

Я вдруг услышал себя со стороны и, осознав, что говорю с надрывом, попытался собраться:

– Вчера утром я снова спустился в подвал Оскара.

– Без меня? Не круто, чувак. Вообще не круто.

– Если тебя это утешит, Оскар меня поймал. Пришлось несладко.

Я даже думать боялся, что могло случиться с Дэйвом, окажись он с нами. Веских причин оставлять моего друга в живых у Оскара не было.

– Из-за этого я несколько не в себе.

– Это потому что ты в одиночку попёрся! Ладно. Давай рассказывай.

Когда я закончил, Дэйв только присвистнул и закашлялся. Потом выдавил:

– Ди-и-ичь.

– Чувствуешь?

– Минутку, я спрошу у мамы, можно ли тебе побыть у нас несколько дней.

– Подожди!

Мне очень не хотелось его останавливать, но…

– Что? Почему?

– Включи мозги. Что ты ей скажешь?

– Скажу, что у тебя дома проблемы. Она видела твою маму, сама была замужем за папой – она поймёт.

Это звучало мило, мне очень хотелось согласиться, но…

– Нет. Оскар прекрасно знает, что ты мой лучший друг и где ты живёшь. Он придёт к вам в первую очередь.

– По-твоему, в школе безопаснее?

– Мы со Спарксом надеемся, что так.

Это была одна из причин, по которой мы выбрали школу.

– Спаркс считает, что школа хранит все мои приходы и уходы. В магическом смысле это отлично работает.

– Ладно, согласен. Но в понедельник начнутся занятия: где гарантии, что Оскар не позвонит в школу или не придёт за тобой?

– Ты прав. Об этом стоит подумать.

– У тебя сохранилось членство в научном музее?

– Отличная идея!

Напряжение спало. Молодчина Дэйв! В один момент решил проблему, над которой я так долго бился.

– Видишь, и я на что-то сгодился. Ты, конечно, умный – мозги аж из ушей лезут. Зато у тебя напрочь отсутствует житейское, уличное мышление.

Я засмеялся. Сразу легче, когда ты не один.

– С этим не поспоришь.

– Даже не пытайся, друг мой. Даже не пытайся.

– По рукам. Быстрей выздоравливай и возвращайся в строй. Тогда сможешь помочь не только советом.

– Ладно. Я выберу подходящую одежду и оставлю под сценой. Держу пари, что об этом ты тоже не подумал. До связи.

Огонь согрел сердце; яркое и жаркое пламя заструилось по венам. Тени выходили через горло и нос. Свет боролся с тьмой, медленно наполнявшей мои лёгкие. Я тонул в темноте. Нет. Во Тьме!

– Это оно! – вскрикнул я и проснулся.

Спаркс, свернувшийся калачиком на моей груди, скакнул до сцены.

– Я проснулся! Я проснулся! Квадратный корень из отрицательного числа! «Друзья, римляне, земляки!» Из какашек единорога получается отличная мазь для излечения волшебного обморожения!

– Не понял…

– Извини.

Заяц цокнул языком:

– Жизнь в школе возвращает меня во времена учёбы в колледже Блэксток.

Шёл вечер вторника. Два дня мы прятались в музее, а по ночам возвращались в школу.

– Ты имеешь в виду колледж для огненных зайцев?

– Насмешил. Слишком специализированно. Колледж Блэксток создан для духов всех стихий. Во всяком случае, так было, когда я учился. С тех пор прошло несколько веков. Думаю, у ассоциации выпускников ещё записан мой лондонский адрес.

Смысл его слов доходил до меня с трудом.

– Ты посещал настоящий колледж?

– Да, Оксфорд. Учился у профессора Медеус. Ужасное существо, но с блестящим когтем и сильным даром.

– Когтем?