Дитя клевера - [8]
— Вы похожи на солдата, которого отпустили в увольнение.
— Вполне возможно, так оно и есть.
Дот недоверчиво фыркнула. Трудно представить себе солдата в увольнении, допоздна музицирующего за роялем. У этих парней совсем другие забавы. Им бы побузить где-нибудь, потолкаться у стойки бара. А тут концертный рояль!
— Вы прекрасно играли! Очень здорово! Честно! Между прочим, я очень люблю эту песню.
— И я тоже! — Он широко улыбнулся, обнажив два ряда сверкающих белоснежных зубов. Прямо как у какой-нибудь голливудской кинозвезды.
— Давно играете на фортепьяно?
— Да сколько себя помню… Наверное, с двух лет. Вначале мне давали уроки, потом я немного научился и принялся играть уже самостоятельно. Правда, практики мне явно не хватает… Но вы же понимаете…
Он мысленно представил себе огромный концертный рояль цвета слоновой кости, стоявший в холле родительского дома в имении Жасмин-Хаус. Да уж! В детстве у него всегда находились веские предлоги и отговорки, чтобы лишний раз увильнуть от занятий музыкой.
— Так у вас там, откуда вы приехали сюда, даже есть пианино?
Парень в недоумении уставился на Дот.
— Но, насколько мне известно, пианино есть везде! Или я ошибаюсь?
— Наверное, вы правы! Просто я никогда об этом не задумывалась. И уж точно представить себе не могла, что пианино есть даже в Африке. Там же такая грязюка в этих джунглях. И сыро! Инструмент ведь может испортиться. Правда ведь?
Пианист прижал ко рту пальцы рук. Видно, чтобы не расхохотаться или чтобы ненароком не сказануть что-то саркастическое. Впрочем, его часто принимают за выходца из Африки.
— Конечно, вы абсолютно правы! От сырости любой инструмент может легко испортиться. Но, насколько мне известно по рассказам осведомленных людей, в Африке все же имеется несколько роялей, один или два, точно сказать не могу. Сам я не из тех мест.
— Так вы не из Африки?
— Нет!
— Надо же! Забавно! — Дот сконфуженно умолкла. Интересно, а где еще могут жить негры? Но ничего путного по этому поводу в голову не приходило. А потому она снова перевела разговор на музыку. — Когда-то мне тоже очень хотелось научиться играть на каком-нибудь инструменте. Ведь это же так здорово! Можешь в любой момент, когда захочешь, сесть и наиграть любимую мелодию. Вот как вы!
— Вы говорите таким тоном, как будто время уже ушло и вам поздно учиться. Но учиться никогда не поздно! Вы вполне можете начать обучаться игре на фортепьяно прямо сейчас.
— Да вы шутите! К тому же у меня и способностей-то никаких нет… Вы только взгляните на свои руки! Какие у вас длинные тонкие пальцы! — Дот потянулась к пианисту и, взяв его за руку, извлекла ее из кармана брюк. Этот неожиданный физический контакт застал врасплох их обоих, и они замерли, наслаждаясь приятным мгновением, которое подарило им прикосновение друг к другу. Какое-то время Дот молча разглядывала его ладонь, а потом вдруг резко отпустила руку. Ее поразило, что кожа на ладони была не черной, а бледно-розовой, с темными прожилками, испещряющими всю поверхность ладони.
— Получается, что ваши руки с тыльной стороны розовые, да?
Пианист слегка откинул голову и глянул на Дот сверху вниз, слегка нахмурившись. Непонятно, шутит она, издевается над ним или говорит серьезно?
— Получается, что так, — коротко бросил он.
Тогда она протянула ему обе свои руки, словно предлагая заняться разглядыванием уже ее ладоней.
— Ну какая из меня пианистка? Честно! Взгляните сами! Это же не пальцы, а какие-то сосиски!
— У вас прекрасные руки! И пальцы что надо! Уверен, из вас получилась бы превосходная пианистка! — Он замолчал. — Простите, но я не знаю, как вас зовут.
— Дот!
— Дот? Точка, что ли? Прямо настоящая азбука Морзе: точка, тире, точка…
— Именно так! Точка! То есть Дот.
— Но это ведь сокращенный вариант имени? Так?
— А, тут такая история случилась… Когда я только родилась, папа отправился в муниципалитет регистрировать меня. По случаю такого события он был здорово под мухой. Мама еще лежала в больнице. У него спросили, какое имя родители желают дать своей новорожденной дочери, а он начисто забыл о том, что они с мамой условились назвать меня Дороти — в честь самой Дороти Сквайерс, известной нашей певицы. Вот так вот! Не больше и не меньше. Но так как в тот момент он забыл про все на свете, то назвал другое имя: Доротея. Но, сколько я себя помню, меня всегда звали просто Дот. Дот и Дот! Никаких Доротей! Так что зовите меня Дот!
Он внимательно оглядел ее лицо. Широкая бесхитростная улыбка, нежная, похожая на персик кожа, легкая россыпь веснушек возле прямого носика. Глаза огромные, широко распахнуты и блестят. Возможно, этот немного неестественный блеск связан с тем, что она все же сильно ударилась головой. А возможно, тут что-то другое, что-то такое, чего он пока понять не в силах.
— И все же мне кажется, что вы уже переросли свое имя. И сейчас вы уже не просто Дот, честное слово! Вот возьмем, к примеру, меня! Если бы вы не устроили это представление с подносом, я так бы и сидел в своем углу за роялем и продолжал умирать от скуки, старательно делая вид, что мне очень весело. А тут вы! Самое яркое событие за весь вечер. А ведь еще вся ночь впереди…
Когда уходит любовь, наступает прозрение. Кэтрин Брукер не просто несчастна — ее жизнь настоящий кошмар. Муж не уважает ее, третирует и выставляет ей баллы за все, что она делает. Нагрубила — один балл. Забыла вовремя подать обед — еще два. За набранные баллы положено наказание… Как долго она готова мириться с этим безумием? Ради чего? Неужели Кэтрин больше не хозяйка своей судьбы? Нет, это невозможно. И она готова на все, чтобы вернуть себе нормальную жизнь, даже на преступление.
Всегда ли рождение ребенка – счастье? Об этом не принято говорить, но бывает так, что появление детей разрушает семью. Это случилось с Джессикой и Мэттью. Их брак дал трещину, когда Джессика узнала, что беременна. Она не была готова к этому, и, хотя Мэттью был счастлив, ее не покидало болезненное чувство неправильности происходящего. Материнство не принесло Джессике желанного успокоения. Она все больше погружалась в пучину депрессии, испытывая к дочери противоречивые чувства: любовь, жалость, неприятие, страх.
Мартин покидает Англию, чтобы заработать на безмятежную жизнь со своей обожаемой Поппи Дэй, но пропадает без вести. Крошка Поппи до последнего надеется на лучшее, но однажды до нее доходит жуткий слух – Мартина похитили, и его жизнь в любой миг может оборваться. Тогда она решается на безумный, отчаянный поступок. Облачившись в восточное одеяние, Поппи отправляется в далекий, загадочный Афганистан, выдав себя за известную журналистку. В одночасье повзрослевшая Поппи оказывается без какой-либо защиты в самом сердце недружелюбной страны, среди гор и кишлаков, в компании отчаянного журналиста Майлза Варрассо и одного из местных головорезов, Зелгаи Махмуда.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.