Дитя фортуны - [74]

Он нашел Лайлу на кухне и обрадовался так, как никогда в жизни. Она разглядывала свои обожженные руки и, увидев мужа, протянула их, словно прося о помощи. Уложив жену в постель, Ричард принес из кухни бутылку с уксусом.

— Хорошо, что ты была не в постели, — произнес он. — Иначе непременно упала бы на пол и поранилась.

Он взял носовой платок, сложил его вчетверо и смочил уксусом. Когда он принялся осторожно прикладывать платок к ожогам на руках Лайлы, она поморщилась — уксус был ледяным.

— Думаю, сперва приберусь в кухне, — сказал Ричард.

Он заткнул пробкой бутылку с уксусом и уже собрался было уходить, но Лайла мягко взяла его за руку. Когда он лег рядом с ней, она подумала, что можно любить двух людей одновременно, а когда обнял ее, оба представили себя в спальне в родительском доме Ричарда, где на заднем дворе цвели оранжевые лилии, и тогда они снова, словно по мановению волшебной палочки, влюбились друг в друга.

Потом они узнали, что землетрясение лишь слегка задело Лос-Анджелес. Его эпицентр находился где-то далеко, в пустыне, но толчки там были настолько сильными, что огромные трейлеры взлетали в воздух и переворачивались.

Когда началось землетрясение, Рей была на работе и первой ее мыслью было: «Джессап». Тот день был ее последним рабочим днем. После ланча Фредди попросил ее зайти в его кабинет. Рей была уверена, что ее увольняют. Впрочем, она была ему даже благодарна, ведь он любезно разрешил ей работать до тех пор, пока медицинская страховка не покрыла счета из больницы.

— Знаешь что? — ухмыльнулся Фредди, когда она села на диванчик и положила ноги на кофейный столик. — Шесть кинотеатров хотят показать у себя вещицу, которая называется «Евгения», и уверяют меня, что я правообладатель.

— Правда? — с невинным видом спросила Рей.

— А я-то тебе доверял, — сказал Фредди.

— Богом клянусь, сама не понимаю, что на меня нашло, — попыталась оправдаться Рей.

Все эти дни она была ужасно занята: три раза в день выгуливала собаку, убирала квартиру и часами разговаривала с Лайлой по телефону. И совершенно забыла о том случае с фильмом.

— В Германии твоя «Евгения» была названа лучшим фильмом года, — сообщил ей Фредди.

— «Евгения»? — удивленно переспросила Рей.

— Тебе повезло, — сказал Фредди. — Если дело только в везении.

Потом Рей, не поверив своим ушам, попросила Фредди повторить то, что он сказал секунду назад: после рождения ребенка он просит Рей вернуться к нему на работу, но уже не в качестве секретаря, а в качестве помощника.

— Ты что, хочешь выжать из меня побольше денег? — спросил Фредди.

— Нет, просто я не совсем поняла, что вы сказали, — ответила Рей.

— Ну ладно, — согласился Фредди. — Ты получишь прибавку к зарплате. Правда, на первых порах не слишком большую.

Чтобы отпраздновать это событие, Фредди достал бутылку вина и принялся ее распечатывать.

Вот тогда-то и началось землетрясение. Стальные перекрытия задрожали, ящики с документами повалились набок. Рей оцепенела, представив себе Джессапа, запертого в трейлере или заваленного мебелью, из-под которой он не может выбраться. Фредди так и замер с бутылкой в руке, пытаясь увернуться от брызнувшей из нее струи. Затем они молча уставились друг на друга.

— Неужели это происходит на самом деле?! — воскликнул Фредди.

Они выбрались из здания по пожарной лестнице и, как все жители города, побежали домой, чтобы оценить масштабы разрушений. Выскочив из машины у дома, Рей сразу услышала вой собаки и, открыв дверь, бросилась ее искать. На полу валялся рисунок в разбитой рамке, осколки стекла засыпали постель. Бело-голубые тарелки, которые они купили в Мэриленде, разбитые лежали на полу. Рей заглянула под кровать и в шкаф в холле. Вой слышался по-прежнему, словно звук был замурован в стену. Рей нашла собаку в ванной комнате — она, скорчившись, лежала в ванне. Давно-давно, когда они еще жили во Флориде, Рей накупила стеклянных баночек с разными сортами соли для ванны, которая оказалась такой дорогой, что Рей не решалась ею пользоваться. Теперь вся эта соль высыпалась в ванну прямо на собаку. Схватив Лабрадора за ошейник, Рей вытащила его из ванны. Потом собака послушно сидела и ждала, пока хозяйка полотенцем оттирала соль со шкуры.

Рей всегда просила Кэролин подарить ей собаку, однако все долгие дискуссии по этому вопросу с отцом заканчивались неизменным «нет». И дело было не в том, что Кэролин не любила собак: она их обожала. По субботам они с Рей часто ездили в питомник смотреть щенков золотистых ретри-веров и спаниелей, хотя обе знали: в их доме вопрос о собаке закрыт раз и навсегда. Одного упоминания о блохах и погрызенной обуви было бы достаточно, чтобы разрушить и без того хрупкий мир между родителями.

Через две недели после того, как они сбежали в Мэриленд, Рей взяла себе щенка, но тут выяснилось, что Джессап терпеть не может собак. Когда они приносили пользу — охраняли дом или пасли скот, — тогда они ему нравились, но тратить деньги на содержание какого-нибудь никчемного пуделя — об этом даже речи быть не могло. Щенок Рей не был пуделем — так, помесь какая-то, — но перечить Джессапу она не стала. В результате Джессап посадил щенка на заднее сиденье «олдсмоби-ля» и отвез его обратно в собачий приют. А Рей пришлось выбросить пластиковую миску для воды и пятифунтовый мешок с собачьим кормом, купленные не далее, как утром.