Дитя четверга - [33]

– Нравится? – спросил Спенсер у Эллисон, которая с любопытством разглядывала спальню, напоминающую восточный дворец наслаждений.

– Мне нравится, – хрипло проговорила Эллисон. Затем, встрепенувшись, повернулась к нему, улыбаясь чуть нервной улыбкой. – Даже очень.

– Отлично. Располагайся и будь как дома. Мне нужно время, чтобы разгрузить машину.

– Требуется моя помощь?

Он быстро, но смачно поцеловал ее.

– Нет. Лучше постарайся отдохнуть. Ты должна хорошо выглядеть.

Сделав это многозначительное заявление, Спенсер хлопнул ее по попке и ушел. Первым делом он принес пакет с едой, чтобы побыстрее загрузить скоропортящиеся продукты в холодильник. Эллисон стала их раскладывать, а Спенсер ушел за вещами.

Принеся ее чемоданы в спальню, он прикоснулся к ее губам.

– Последняя ходка.

Она укладывала свои вещи в пустые ящики, когда он появился с двумя бокалами охлажденного белого вина.

– Я думаю, мы должны выпить за хорошее начало.

Принимая из его рук бокал, она засмеялась:

– Я помню, как мы пили с тобой последний раз. Я едва различала свой бокал. А тебя вообще не видела.

– Ты была очень разочарована, когда в первый раз меня увидела?

– Напрашиваешься на комплимент?

– Да.

Улыбка ее постепенно погасла. Она смотрела на его обветренное и загорелое лицо. У него были какие-то удивительные, прямо-таки интригующие глаза, глядящие из-под буйных бровей. Удивительным был не столько их цвет, сколько некая жизненная сила, которую они излучали, притягивая к себе. Глаза свидетельствовали о неуемной энергии этого человека.

Красивой формы голова была обрамлена всклокоченными, растрепанными волосами. Верх рубашки расстегнут, на загорелой груди курчавились черные волосы.

– Нет, я не была разочарована, – тихо созналась она.

Уголки его губ тронула улыбка. Они чокнулись бокалами.

– За нас! И за успех нашего путешествия.

Она стала пить, глядя на Спенсера поверх очков. Отпив всего лишь один глоток холодного, бодрящего вина, он взял из ее рук бокал и вместе со своим поставил на стол.

Спенсер запустил руки в водопад ее волос.

– Я изголодался по тебе за день. – Говоря это, он медленно, дюйм за дюймом, прижимал ее к себе. – Я больше не могу ждать.

Спенсер нагнулся к ее губам, которые уже были приоткрыты и ожидали поцелуя. Его язык погрузился в глубину с яростью, которая привела Эллисон в возбуждение. Руки стальными обручами обвились вокруг нее и притянули к себе. Ладони Спенсера скользнули к ягодицам и стали их мять и массировать.

Потом он положил обе руки ей на бедра и стал их гладить. Нижняя часть живота ее наполнилась сладостным теплом, которое разливалось по всему телу.

– Спенсер, – тихонько простонала она.

В следующее мгновение он снял с Эллисон пояс и опустил ее на кровать. Он сорвал с себя рубашку. Эллисон успела бросить взгляд на его бесподобную грудь, прежде чем он лег на нее и осыпал жгучими поцелуями.

Рука Спенсера пробралась под ее блузку и мучительно медленно двинулась вверх, к груди. Эллисон выгнула спину и, застонав, прошептала его имя. Лишь после этого он взял в руку ее ноющую грудь и стал ласкать ее, пока в его ладонь не впился твердый сосок. Спенсер захватил сосок кончиками пальцев.

– Боже мой! – простонала Эллисон. Он сел на кровати и, потянув блузку вверх, обнажил грудь. Кое-как совладав со своим дыханием. Спенсер произнес:

– Ты прекрасна…

Он стянул блузку через голову и отбросил ее в сторону. Уже ничто не мешало ему наслаждаться обольстительным зрелищем.

Полные груди Эллисон были увенчаны нежно-розовыми, чуть выпуклыми сосками, которые вздрагивали от его ласк. Они тянулись вперед, словно моля о прикосновениях, и подрагивали от желания.

– Я так давно хотел попробовать их на вкус.

Он наклонился над Эллисон. Она, не веря в то, что это происходит с ней, успела увидеть, как его губы смыкаются вокруг ее соска. От прикосновения языка она испытала своего рода шок, словно ее ударило током. Вскрикнув, откинулась назад, а затем закусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Рот Спенсера творил чудеса.

Подняв голову, она стала наблюдать, как его язык по очереди энергично ласкал тугие соски, отчего они стали блестящими и влажными.

– Милая! – прошептал Спенсер, увидев, что Эллисон наблюдает за ним. – Ты изумительна! – Он взял ее руку и приложил к своей груди.

– Слышишь, как бьется мое сердце? – хриплым шепотом спросил он. – Видишь, что ты сделала со мной? – Затем потянул руку Эллисон вниз и положил ее ладонь на вздыбленную мужскую плоть. – И здесь тоже.

Внезапно она почувствовала, что желание ее ушло, уступив место панике. Комок подступил к горлу, и Эллисон ощутила медный привкус во рту.

Она вдруг осознала, что Спенсер – просто-напросто самец. Она выдернула руку и откатилась в сторону, на край кровати. Дотянувшись до блузки, прикрылась ею.

Некоторое время в каюте было слышно лишь частое дыхание. Никто не шевелился. Эллисон сидела, опустив голову и закрыв глаза.

Наконец Спенсер нарушил молчание:

– Эллисон, ты могла бы мне сказать, что с тобой стряслось?

«Что со мной стряслось? Каждый раз, когда женщина говорит „нет“, почему-то принято считать, что с ней что-то стряслось. Ну а как в этом конкретном случае?»