Диссиденты, неформалы и свобода в СССР - [167]
Удары по року носили все же избирательный характер. В том же 1984 г. официально санкционированный фестиваль открывался песней В. Цоя:
Какой-то юнец объявляет свой город безъядерной зоной, берет пример с западных пацифистов, разлагающих обороноспособность своего военного блока. Крамола? Ничего, в рамках официального фестиваля дозволили. А вот несанкционированный фестиваль на Николиной горе летом 1984 г. оттеснили на дачный участок одного из участников[985].
Наступление на неподконтрольные рок-группы велось и в провинции. «Очень тяжкая ситуация сложилась в Уфе вокруг группы ДДТ. Из любимого певца-лауреата Шевчук после альбома „Периферия“ превратился в „клеветника на башкирскую деревню“ и „агента Ватикана“. Именно такой вывод сделала местная газета „Ленинец“, изучив текст песни „Напомним небо добротой“, в которой упоминалось все то же крамольное имя Христа… Шевчука выгнали с работы и потребовали подписи под „отказом от сочинения и исполнения песен“. По-видимому, он ответил на эту юридическую новацию слишком резко, поскольку вскоре вечером на дороге на него напали абсолютно трезвые, с виду приличные… ну, хулиганы, что ли»[986]. Осенью был арестован свердловский рок-певец А. Новиков. За изготовление и продажу музыкальной электроники он был приговорен к 10 годам заключения.
Тем не менее, по мнению И. Смирнова «война с рок-музыкой имела результаты, сокрушительные для тех, кто ее планировал… В результате репрессий нормальные электрические концерты до конца 1985 года практически прекратились. От этого прежде всего пострадали те группы, которые занимались собственно МУЗЫКОЙ и делали ставку на профессионализм, хорошую музыку, красочное шоу. Аполитичная традиция 70-х была, таким образом добита (или перешла под контроль властей — А.Ш.) — а бардовская, напротив, усилилась… Жестокость властей привела к радикализации и консолидации рок-движения и создала авторитет как раз тем, кто был для официальных властей максимально неприемлем. Возникла героическая легенда. И даже презренные ВИА-шники… которым приходилось всячески хитрить и сопротивляться грабежу, стали чувствовать себя диссидентами»[987]. Движение расширялось. На арену шли К. Кинчев, П. Мамонов, Г. Сукачев, А. Башлачев. По мнению последнего удары по рок-движению только укрепляли его:
«Так еще никто не говорил от нашего имени с недосягаемыми заокеанскими учителями»[988], — комментирует И. Смирнов.
Более того, под ударами властей неформальное рок-движение концентрировалось в той самой социальной нише, в которой ранее находилось «добиваемое» ныне диссидентское движение. «Подняв планку», Андропов сокрушил диссидентов, но превратил в диссидентов значительную часть неформальных музыкантов. «Мы были полностью замкнуты в своем кругу, и никто нам не был нужен, мы не видели никого, кто мог бы стать нам близким по-настоящему — по одну сторону были милицейские фуражки, по другую — так называемые шестидесятники — либералы до определенного предела»[989], — вспоминал А. Рыбин. Даже структурно рок-культура шла по пути диссидентов: «Квартирники» в это время становятся похожи на регулярные конспиративные собрания ранних христиан: кроме обязательной музыкальной части, там обсуждаются проблемы движения, принимаются общие решения, происходит раздача записей и самиздатовской литературы»[990], — вспоминает И. Смирнов.
После прихода к власти Горбачева началась осторожная легализация рок-культуры[991].
Underground готовился явить себя обществу и, заранее комплексуя, представлял себя гадким утенком.
— пел П. Мамонов.
Эти дерзкие слова контрастировали с философско-меланхолическим настроем умеренных бардов:
(Ю. Кукин).
Рок движение было готово приобщать к «искусству полетов» и других. К. Кинчев обещает идущим за ним: «Я подниму тебя вверх — я умею летать», и командует сержантским криком: «Ко мне!!!».
Рок-музыканты сделали свой прыжок в неизвестность. Им казалось, что они уже умеют летать. Но никто еще не ведал, где закончится этот полет — на горных вершинах, в уютном гнездышке или в кровавой луже на камнях.
