Диск - [21]
– Что с тобой? Что с тобой, Ясек?
– Слышишь, Адриан, как жалобно кричат чайки? – тихо проговорил Ясек. – А море… какое оно гневное и пустынное, видишь его?
Адриан, не зная что ответить, снова спросил:
– Да что случилось?
Он понимал, что гневное море бушевало в смятенной душе товарища, возбужденная память возвращала его к той ночи, ужас которой все еще владел больным сознанием.
– Встань! Встань, Ясек!
– Значит, ты ничего не видишь? Даже этого черного, сердитого неба?…
Но Адриан уже поднимал его за плечи, и Ясек вяло повиновался.
– Небо потемнело потому, что вечереет, – говорил Адриан, держа товарища за плечи. – Я думаю, нам можно прекратить работу.
Он повел Ясека в сторону домика, видимо бывшей сторожки, все время ожидая окрика со стороны башни. Но там молчали. В хибарке было сухо, пахло сеном, которое кто-то натащил сюда. Ясек обессиленно повалился на сено. «Нам надо бежать этой ночью, – лихорадочно думал Адриан, глядя на Ясека, – надо бежать, а он совсем расклеился». В памяти всплыли пароход, бомбежка, гибель людей, и он содрогнулся. Этого не забыть, и Ясеку, видимо, такие страдания не по силам. Не зная что делать, он вышел из хибары. Крадучись, ползли сумерки. На башне было тихо, – ни человеческих голосов, ни гармошки. Но это не удивило Адриана, он так устал, что не стал задумываться, куда могли деться солдаты. За черной гривой парка громыхали орудия, потом послышался лязг гусениц, словно неподалеку шла колонна танков. Небо на закате было багровым, тяжким, как перед грозой.
Он спустился в ложбину, полную темных сумерек, развязал лошадь, снял хомут, но треножить ее не стал.
– Иди, иди и ты на волю, – тихо проговорил он и погладил ее по холке. – Ты нам больше не понадобишься.
«Этой же ночью убежим», – мысленно прибавил он. Лошадь продолжала понуро стоять, потом тихо поплелась к воде. Адриан, подождав еще несколько минут, двинулся обратно. Парк был тихим и безлюдным, только несколько запоздалых лучей промелькнуло в кустарнике, словно кто-то чиркал там спичкой. Шорох сухих листьев заставил его вздрогнуть, он приостановился, задержав дыхание. Но потом его глаз различил тень какого-то зверька, прошмыгнувшего мимо, и Адриан облегченно вздохнул.
Он вдруг понял, что немцев в усадьбе нет, – в неверных ночных тенях парка дом был как призрак плезиозавра в мутных волнах. Плезиозавр угрюмо молчал, оцепенев от тоски.
Адриану вспомнился немецкий полковник, счастливый владелец вновь обретенной колонии. Интересно, чем он сейчас занят? Возможно, и для него старые времена раскрошились без следа и отзвука… А что остается для них с Ясеком?
С прытью косули Адриан помчался назад, к сторожке.
Но поляка там не было. Чувствуя, как страх подступает к горлу, Адриан попятился к выходу. Что, если Ясек уже решил свою судьбу? Хотелось крикнуть, громко позвать товарища, но он боялся разбудить тишину, боялся спугнуть удачу. Крадучись, он обошел сторожку, прислушался. Безмолвие ночи нарушал только неясный звук, похожий на скрип водяного колеса, и Адриан машинально направился к лощине. И чем ближе он подходил, тем явственнее был слышен скрип, ему показалось, что он даже различает бульканье воды в лотках и тихий свист. Еще издали Адриан приметил смутный силуэт на бревенчатом настиле. «Неужто Ясек?»
Теперь Адриан бежал, догадка превратилась в уверенность: это был он, Ясек. При свете взошедшей над холмами круглой луны хорошо было видно, как налегает на брус хилая фигура поляка, колесо двигалось рывками, словно сопротивляясь, из груди Ясека вырывалось натруженное, свистящее дыхание.
Адриан вскочил на помост, горестно вскрикнул:
– Ясек, что ты делаешь? Что ты надумал, Ясек? – Он схватил его за худые плечи, резко встряхнул. – Да что с тобой?
– А солнце? – не оборачиваясь и ничему не удивляясь, возразил тот. – Разве не видишь, уже взошло солнце.
– Солнце?
– Да-да, взошло солнце. Надо работать, надо… – Ясек ткнул рукой в сторону луны. – Уж взошло солнце. Где лошадь?
– Я отпустил ее.
– А! Хорошо сделал. Бедная кляча…
– Ясек! Бросай работу, слышишь? Пойдем отсюда.
– Хочешь, чтобы нас убили немцы?
– Их нет, их нигде нет. – Адриан опять схватил его за руки. – Немцы спят, а может, они убрались к чертям, Ясек! И сейчас ночь, ты разве не видишь, что сейчас ночь? Послушай, как тихо кругом.
– Тихо… Ага, значит, немцы затаились в кустах. – Ясек распрямился, огляделся вокруг. – Спрятались и ждут… Их тут целая свора, они только и ждут случая, чтобы разорвать нас в клочья. – Он снова налег на брус. – Нет, нет, я не хочу…
– Сейчас же оставь это проклятое колесо! Уйдем скорее, пока не поздно. – Адриан потянул его за руку. – Уйдем, Ясек!
– Если ты так хочешь, – вяло согласился тот, – пусть…
– Не бойся, Ясек.
– Если хочешь, я уйду. – Он безвольно повиновался, спотыкаясь, пошел рядом.
– Мне душно, – тихо, печально говорил он, – солнце такое холодное, бледное, а мне душно… Диск, заброшенный в небо… Странное солнце, оно гнетет, давит…
Обогнув стороной парк, они вышли на дорогу, и весь этот путь Ясек был занят какими-то загадочными расчетами. Он то оглядывался назад, словно преследуемый видениями, то озирал уснувшее поле, и его губы беззвучно шевелились.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.