Директория IGRA - [19]

- Речи? - удивился Костя. - Какие в бане речи?! К тому же молча скажешь больше, нежели с трибуны... - Но речи будут. - А вот и Ушкуй! Здесь как нельзя кстати его долгие паузы.

(И зал начинает волноваться: потом, привыкнув, что Ушкуй без пауз не может форматировать речь, фольклор назовет сие ораторство сеансом массового зачатия).

Ба! Да это же Гусь!.. Из теннисной (была такая - по ноткам!) Думы, неизменно проигрывал Инину, - тот еще Гусак!.. (не путать с тем, кто в алфавитном списке рядом и чья фамилия спрятана в ломаной омонимической строке: Метод убоя гусей нов, придумал товарищ... - вот тут и фамилия).

Все связаны на воле применяемым для контактов с незапамятных времен бикфордовым шнуром - узкий тканный рукав, наполненный пороховой мякотью, с примесью бертолетовой соли с сернистой сурьмой, а снаружи покрыт гуттаперчивой оболочкой, и по нему бежит, спеша к заряду, огонек, полыхающий гневом фракционной борьбы, - вдарить динамитом.

Гунна б сюда, не опального и чей образ двоится, в некотором смысле и сам по себе, и - зять.

Еще и МУСТАФУ? Станет он прилюдно оголяться: и сам не пойдет, и Рыцаря отговорит!..

Протянули пиджаки гардеробщику, Костя дал еще какую-то бумагу, то ли деньги, то ли записку, Мустафа не углядел.

Посреди комнаты - массивный стол на толстых ножках: ни в какую дверь он, разумеется, не пролез бы, видимо, сколочен тут же, вокруг - широкие полированные скамейки, а в углу, на столике поменьше, - высоченный отливающий блеском меди самовар, рядом два финских Helkama.

Костя из сумки вытащил бутылку водки (бородатый Rasputin на этикетках сверху глядел на себя вниз), банки пива и кое-какую закуску, и упрятал все это в холодильник (то же проделал и Жуир).

Яркий свет, отражаясь в зеркалах, раздвигал комнату вширь, четко вырисовывая серьезные лица, их было не более десяти-двенадцати.

- Ритуалить сейчас будут, - шепотом игрант Мустафе.

К каждой встрече свой, смотря по барометру настроений, эпиграф, вынимаемый из шкатулки судеб - таков заведенный еще кем-то из политбю, чьи кости давно истлели, обычай - условно говоря, клювом попугая, пережившего не одно поколение, даже помнит смутное время, мог лицезреть годуновских, как Мустафа - ининских, вельмож.

И все глянули в сторону новенького, - Мустафе тянуть эпиграф, и банный чародей предстал с изящным коробом в руках.

Вытащил Мустафа эпиграф чудной, будто собрались не на пир, а на заклание:

Уж не в тягость ли твоим плечам бедовая твоя голова?

Готовься!

Еще дверь (из холодильника?) - и попали в зал с огромным бассейном, полным до краев прозрачной воды: стены и дно выложены голубым кафелем, отчего вода отливала, естественно, голубизной, точь-в-точь как небесные воды высокогорных кафских озер, обезлюдевших блокадой, и стелющийся пар поддерживался теплой водой.

- Хорошо б искупаться, - произнес мечтательно Мустафа, а Костя ему:

- Кто же грязного в бассейн пустит? Сначала в парную.

Голые булатно-ушкуйно-жуирные рысс'ы, а с ними и Гусь, зашагали, и не разберешь, Who есть Ху. Лишь тонкие ноги да неповоротливая белизна тел, - а следом Мустафа, неузнанный бывшим шефом.

За низкой дверью была баня с отдельными номерами, душевыми, еще какими-то закутками, и многоцветье шаек, вода в которых, слегка колеблясь и дрожа, кажется особенно мягкой.

Нагота развязала языки, загалдело в бане, и монотонный с эхом гул, проглатываемый шумом воды, густым потоком стекающей из кранов. Мраморные скамейки... Бывший ученик пристал к двум лоббирующим думцам, Костя оказался рядом с Ушкуем, Рысс'а привлекла, это случалось не раз с Мустафой, его волосатая грудь (и на плечах тоже), уповая на богатырское телосложение Мустафы, протянул ему мочалку, чтоб потер спину.

Полутонная туша белуги с нежной и податливой кожей, и Мустафа что есть силы, не халтуря, тер, пока белорозовое не стало красно-красным, точно под апшеронским солнцем. В ответ и Рысс предложил услуги - почти приказал, и с такой неистовостью тер - в отместку? - что Мустафа чуть не взмолился.

К думцу потом:

- Думаете чисты?! - лишь разок провел ладонью по его спине свернулась макарониной грязь.

И выстроилась к Мустафе думская очередь...

Вглядываясь в тела, Мустафа, будто слепой, наощупь недавнюю историю листает, и к каждой Думе свой эпитет:

певческая, и все блоки с хорошо поставленными голосами, за исключением спик'а с вырезанными уже в зрелом возрасте гландами (и анекдот вспомнился: А он так хотел иметь детей!), оттого сиплая речь, будто устал говорить, и никого не перепеть;

любительская, и принцип ромашки: у каждого блока свое хобби - пиво с эмблемой пенной кружки, шахматы с девизом После каждого хода - мат, таков стиль его (лидера блока) игры, а одна фракция в поисках собственного названия настолько увлеклась любовью к стилистике, что сумела протащить аббревиатуру Прогресс и Законность. Демократический Единый Центр (читай газеты).

А этот... узнал в нем Куклу! ну да, из бывшей кукольной думы: то ли чину трет спину Мустафа, то ли его кукле, - прототипы стали походить на созданные про них куклы: манера держаться, речь, походка, даже мимика... не заметил, когда. Чары подражания?