Директива 22 - [23]

– Где там этот дом уже?

– Направо сейчас, вроде бы, и вперед немного.

– Быстрей давай, – поторопил меня Кин.

Он явно переживает больше, чем я замечал за ним за все время нашего знакомства, и причиной тому явно не Ларри.

– Все эти чокнутые хакеры, что ли, живут в стремных норах?

– А ты много хакеров видел?

– Доводилось, – после паузы ответил Кин. – Да, ты прав, тут ключевое слово «чокнутый», а не «хакер». Что ты вообще знаешь про этого Ларри?

– Примерно то, что там сказал тот парень. Ларри промышляет поддельными документами любой сложности. Это его основной способ дохода и специализация. С учетом всего, это означает, что он нашел или сам создал уязвимость в системе Министерства социальной политики и творит там, что хочет. С этой точки зрения предположение о том, что он мог влезть и в Центральный узел, не лишено оснований. Но я, вообще-то, думаю, что это не он.

– Вот так, заранее?

– Бен его знает намного лучше, и уверен, что Ларри не стал бы лезть в такую опасную авантюру. Его, знаешь, и обычные дела неплохо кормят. Его услуги стоят недешево, потому что документы получаются достаточно настоящие, чтобы спокойно устроиться на работу, получать пособие или получить лечение. Подлог может вскрыться только если, например, обнаглеть и пройти на собеседование в Министерство.

– Но, надо полагать, его клиенты не сильно наглеют.

– Конечно. Они обычно просто жить хотят, желательно, в Альянсе, где хоть какие-никакие, а гарантии есть, и медицина получше, чем в особо медвежьих углах.

– Ладно. Но если этот Ларри все-таки «наш» хакер, я хочу об этом знать. Не прикрывай его, по крайней мере, не передо мной.

– Ты – босс, – спокойно отвечаю я.

Мы прибыли, наконец.

Позвонили в порезанную ножом дверь без номера, и она почти сразу открылась, словно нас старательно ждали.

– Ну? – молодой парень в мятой майке и спортивных леггинсах, которые совсем не подходят к его объемным ногам, почесал пузо и посмотрел на нас, как на тараканов.

– Мы от Бена. Хотим поговорить про одно дело с тобой, как с экспертом.

– Сто раз говорил Бену языком не трепать, а толку? – проворчал парень, но, помешкав, с неохотой пропустил нас внутрь.

Вопреки первому впечатлению, в квартире достаточно уютно, хоть и захламлено, и пахнет, почему-то, пирогами.

Пироги, собственно, больше всего привлекают мое внимание в комнате, в которую мы проходим вслед за Ларри. Большое блюдо с румяным, ароматным печевом стоит ровно посреди стола, на котором в беспорядке разложены детали трехмерного принтера. Второй такой принтер пыхтит в углу, что-то собирая, и мы с Кином дружно отворачиваемся, потому что подозреваем, что речь идет о нарушении закона прямо на наших глазах. И если я могу еще пропустить такое мимо себя, то Кину пришлось бы что-то делать, а информация, кажется, нас сейчас волнует больше.

– Ну, чего вам там? Пироги берите, если хотите, это мне тут принесли. Поклонники, – он хохотнул, весьма довольный удачно подобранным словом.

– Что ты знаешь о взломе десяти ведущих банков Альянса?

– Вот что прям так? – подивился он. – А как же регалиями потрясти?

– А что, они имеют значение? – щурюсь я. – Я Иль Гиллернхорн.

– «Иль-мать-его-Гиллернхорн», – прокомментировал хакер. – Знаю, конечно.

– Но соблюдаешь процедуру?

– Что-то вроде. Почему у тебя свидетельство о рождении выдано почти спустя год после рождения?

– Потому что мои родители – баобабы, – автоматически отвечаю я. Вопрос выдает тот не подлежащий сомнению факт, что Ларри действительно по уши влез в базы Министерства соцразвития, и это ничем хорошим им не светит.

И, вероятно, это также некий вызов: мол, смотри, насколько я крут.

Он крут, признаю. Но это накручивание крутости также намекает мне на то, что толку от него будет меньше, чем хотелось бы.

– Давай так. Ты мне отвечаешь на вопрос, и я вам отвечаю на вопрос, и никто никому не должен никаких услуг. И Бен за скобками остается, тоже, – предложил Ларри.

– Хорошо, – без особых отпирательств соглашаюсь я.

– Почему тебя зарегистрировали только через год?

– Очевидно, потому, что моя мать была вне Альянса в этот момент. Как только у отца появился ребенок, чтобы его предъявить, он его предъявил.

– Почему в графе «мать» прочерк?

– Тоже вполне очевидно. Потому что моя мать не из Альянса.

– А, может, правду говорят, что вы с братом клоны вашего отца-нарцисса? И никакой матери просто нет?

– Это распространенный слух, но нет. Просто моя мать – достаточно известная личность за пределами Альянса, и отцу не было смысла светить их отношения.

– Ее имя ты, конечно, не скажешь.

– Конечно, не скажу.

– Ладно. Три вопроса твои.

Я мимолетно радуюсь, что парня просто мучило любопытство, и спрашиваю, очень взвешенно и четко.

– Ты взламывал сам, или помогал ли взломать банки Альянса, чтобы осуществить хищение, ставшее очевидным два дня назад?

– Нет.

– Каким образом, это могло быть, на твой взгляд, сделано?

– Скорее всего, со стороны одного из Министерств, у кого есть спаренное с узлом программное обеспечение. Можете не ерзать, это Министерство экономики и Министерство безопасности. Остальные работают по внешнему программному интерфейсу.

Кин нервно прочистил горло – слова хакера прекрасно сочетаются с моими паранойями, которыми я всех уже достал, и придают им желанный вес.