Дипломная работа - [29]

— Нет, не замечал. Печейкин как Печейкин, — немного подумав, отвечаю я Елхову.

Андрей Печейкин — наш одногруппник. Самое странное в нём то, что он младше всех нас.

— А что? Ты, что ли, замечал? — спрашиваю я Елхова.

— Ещё бы, я ж ваш староста. Я, может, на парах редко бываю, — что правда, то правда из-за этих экскурсий Елхов чаще бывал в Питере, чем в институте, — но за своей группой слежу. Вижу, кто чего. Все наши пацаны с девками общаются: Андрюха с Наташкой, Касперович с Яковлевой. Даже вот Русакевич в Новикову втюрился, хоть он это скрывает, но я-то вижу. Да и за тобой я замечал, не отрицай даже.

Я промолчал: неужто это так видно?

— Просто я очень наблюдательный, — продолжил Елхов, — И вот что я тебе скажу: в нашей группе все пацаны как пацаны, а вот Печейкин — голубой, — Елхов неосторожно повысил голос на последнем слове.

Ничего себе, думаю.

— Так, Елхов, почему вы разговариваете? Может, хотите провести лекцию вместо меня? — это лекторша отреагировала на громко сказанное слово «голубой».

— Простите, мы обсуждаем лекцию, — ответил староста.

— Берите пример с девочек на первой парте — они обсуждают лекцию на перерыве.

На первой парте у нас сидели самые заучки. Три из четырех — наши одногруппницы. Никогда не понимал, что заставляет людей становится заучками. Может, к этому ведёт какая-то генетическая предрасположенность или дефект во внешности? Если так, то у наших одногруппниц явно была генетическая предрасположенность к учёбе. А вот насчёт дефекта внешности — это к четвёртой девочке: у неё росли усы. Да не просто усики, которые, по мнению некоторых, придают женщине страстности, а настоящие усищи, которые наделяют свою обладательницу грустным взглядом и лишают права на личную жизнь. А фамилия у неё была, вы не поверите, Пыжик. Ну да, пыжик с усами — это про неё.

Похоже, Пыжик и не задумывалась, что взгляд можно сделать радостнее, а жизнь полнее, всего лишь избавившись от усов. Ведь есть же там, я не знаю, эпилляторы какие-нибудь, бритвы, косметические салоны. Ведь посмотреть на Пыжик, не обращая внимания на верхнюю губу, — обыкновенная девушка: фигура, как фигура, грудь и руки на месте. Ноги, правда, худоваты — так ведь не кривые же. Сбрей усы, Пыжик, и наслаждайся жизнью. Но вслух ей этого никто не скажет, а самой ей почему-то сложно догадаться. Так и будет все пять лет учёбы сидеть на первой парте, писать конспекты и грустно усмехаться в усы.

А Печейкин-то тоже хорош. Неужели он действительно голубой? Я вообще ничего против голубых не имею. Если честно, то я их видел только по телевизору.

— Слушай, а с чего ты взял, что он голубой?

Мы с Елховым пригнулись ближе к парте, чтоб не отвлекать больше лекторшу, и перешли на шёпот.

— Знаешь мою Олю? Так вот её сестра просто писается, когда Печейкина видит. Она его уже и на дискотеку приглашала, и в кино, и гуляли они вместе, и наедине в общаге оставались. А он — ничего.

— Ну, — говорю, — это ещё не повод называть его голубым, может, он просто стесняется. Если б ты стеснялся с девушками общаться, так что — мне тебя голубым считать прикажешь?

— Меня — голубым? Ты чего, я ж ёбарь-терминатор, мне дай возможность, так я всех баб в этой аудитории выебу, кроме этой Пыжик усатой, конечно. А Печейкин, поверь мне, голубой.

Тут я забыл про Печейкина и мне почему-то стало так жалко эту Пыжик. Казалось бы, так просто, сбрей усы — и Елхов с тобой, будем корректнее, переспит при возможности. Чего же ты ждёшь? Путь к счастью так прост! Но она не сбривает. Тогда я стал думать, смог бы я из милосердия сделать с Пыжик то, что не решается сделать Елхов. И пришёл к выводу, что, вероятно, смог бы. Потом бы я подсказал ей, что надо сбрить усы — и Елхов бы обзавидовался.

— Веришь ты мне или нет, дело твоё, — продолжал Елхов. — Но, согласись, после моих слов ты уже будешь по-другому смотреть на Печейкина.

Я согласился, однако после его слов я стал по-другому смотреть на Пыжик. Каждый раз, когда я её видел, мысленно внушал ей избавиться от усов. На каждой лекции я пристально смотрел ей в спину, призывая обратиться к бритве или специальному крему. Когда я случайно встречал её грустный взгляд, то всем своим видом показывал, что я не такой, как Елхов, и совсем не прочь — от усов можно избавиться и после.

Однако к моменту нашего расставания с университетом Пыжик так и не рассталась с усами, а я так и не сделал с ней то, от чего отказывался Елхов. Я оказался ничуть не лучше его.

Пыжик я встретил спустя три года после окончания университета. Был дождливый осенний день. Я возвращался домой с работы, погруженный в созерцание своих ботинок, которые разбрасывали мокрые листья. Передо мною такие же листья разбрасывали чёрные туфельки. Их хозяйка была в белом плаще и джинсовой юбке, фигура как фигура, ноги, правда, худоваты, но не кривые же.

Начинало моросить, девушка раскрыла зонтик и обернулась. Я не обратил внимания. Тогда девушка обернулась снова, всего лишь на секунду, и странное чувство охватило меня. Где же я её видел? Бог мой, да это же Пыжик! Интересно, остались ли у неё усы? Волосы её ухожены, одеваться стала лучше — не может быть, чтобы она не избавилась от этого атавизма. Так я шёл за ней в надежде, что она оглянется в третий раз. Дождь всё усиливался, а я даже и не думал открывать зонт. Меня будоражила одна мысль: с усами или без? Но Пыжик всё не оглядывалась. Я уже стал сомневаться в том, что это Пыжик: совсем не так она выглядела, когда мы учились на одном курсе. Вот мы прошли школу, больницу, дошли до светофора, перешли дорогу. Не может быть: Пыжик направлялась в «Милавицу». Она так и не оглянулась. Пойти в женский магазин я не решился, но почувствовал, что в её жизни всё наладилось. Да и видел ли я когда-нибудь Пыжика с усами?