Дипломатия Волков. Месть Драконов. Отвага Соколов - [38]

Кейт приподняла бровь, подумав о Карнее-Сабире. Если Дугхалл не подозревает о его существовании, значит, он не знает о той степени опасности, что грозит Галвеям.

— Это все, чего я хочу. И все, о чем мечтала когда-либо, — служить моей Семье. Я хочу защитить ее от врагов. Потому что Семья защитила меня и дала мне возможность стать своею.

Помедлив, она пристально посмотрела на Дугхалла.

— Но, быть может, я не имею права рисковать матерью и отцом, оставаясь на службе? Может быть, у меня вообще нет права служить, потому что за мою неудачу заплатят многие — не я одна?

— Садись.

Дугхалл указал на стул с высокой резной спинкой, пристроившийся в уголке, под хрустальными стеклами библиотеки. Он сел рядом на подобный стул и продолжал:

— Ты служишь Семье — этого требует долг. И ты делаешь свое дело, не ставя под угрозу членов твоей малой семьи: ведь этого требуют одновременно и долг, и любовь. Однако, Кеит-ча, на первом месте должны стоять нужды Семьи. Выслушай заповедь, которой руководствовался я сам, по которой надлежит жить и тебе: «Ты рожден для величия, но каждое поколение должно заново заслужить его. Твоя жизнь…

— …продолжение жизней моих предков, — перебила его Кейт, — и мост, направленный в будущее, и посему моя жизнь никогда не сможет полностью принадлежать мне, ибо каждый мой сегодняшний поступок пожинает вчерашний плод и роняет семя будущего урожая».

Она завершила цитату из Хабата патетическим тоном.

— Я знаю свой долг.

— Тогда нечего сомневаться, имеешь ли ты право служить. Ты избрана и должна служить.

— Хочу заметить, что избрана я не теми, кто знал обо мне правду… Не уверена, что они взяли бы меня на службу, если б она стала известна.

— А как насчет того, что ты сумела дожить до нынешнего дня и стать взрослой? Подумай! Не мне, оспаривать цену чуда — неисповедимы пути Господни. Я выбираю тебя и ныне думаю, что выбор мой оказался лучше, нежели мне прежде казалось. Не важно, что могут подумать другие. Твой секрет я буду держать при себе; я не настолько доверяю всем членам Семьи, чтобы извещать их о внезапно свалившемся на голову даре.

Кейт засмеялась.

— Откровенно говоря, и я не так уж им доверяю… Отогнать меня от лошадей на площади могут лишь действительно близкие — члены моей семьи и ты.

— Ты и не должна этого делать. Будь настороже, и я не сомневаюсь, что ты получишь назначения, соответствующие твоим особым дарованиям. — Откинувшись назад, он переплел пальцы на животе. — Кстати о твоих талантах… Какова, в сущности, их природа? Я уже понял, что слух твой лучше моего, и знаю, что ты способна подняться по отвесной стене, на которой — на мой взгляд — без крючьев и молотка делать нечего. Но как ты сумела это сделать?

— Я — Карнея, — ответила Кейт.

Дугхалл задумчиво посмотрел на нее и вздохнул.

— Я предполагал это. И потому предостерегал тебя в отношении казненного сегодня мальчика… До меня дошли… кое-какие слухи — прежде чем мы оставили посольство, — будто подобное создание прошлой ночью вырвалось на свободу и было схвачено рано утром. Однако сомневаюсь, чтобы этот мальчик был причиной резни в переулке.

Он помрачнел.

— Так, значит, семейное проклятие еще не изжито?

— Перед тобой прямое доказательство этого.

— И в чем же оно проявляется? В остром слухе, зрении? Большей силе, энергии, похоти?

Кейт невесело засмеялась.

— Во всем: и в скверных качествах, и в благородных. Я — Карнея в полной мере, как и убитый сегодня на улице мальчик. Я Трансформируюсь в гневе, или от другой сильной эмоции, или когда долго воздерживаюсь от Превращения. Я одновременно и женщина, и чудовище в едином теле, и лишь мне второй, чудовищной, ведомы радость и удовольствия без сожалений. Я — Карнея, моя кровь алчет чужой крови, охоты и случки, я беспощадна и не ведаю угрызений совести.

— Дитя, бывают времена, когда и угрызения совести, и снисходительность можно назвать только проклятием.

— Возможно, и так, — тихо молвила Кейт. — Но человеческое во мне раскаивается за нас обоих — и при этом вдвойне.

Дугхалл откинулся на спинку стула, соединив перед собой пальцы домиком.

— Чтобы уживаться с самими собой, мы примеряем себя таких, какие мы есть, с теми, кем хотели бы быть. «И если нам суждено познать счастье в этой короткой жизни, мы радуемся, не обманывая себя, и не забываем про доброту». Снова Винсалис. Я все-таки должен найти тебе экземпляр «Служи с честью», когда мы вернемся домой. Вместе с Тайными Текстамиэта книга будет особенно полезна тебе. Особенно полезна.

— Я прочту и то, и другое, — ответила Кейт, — если эти книги помогут мне служить Семье.

— Помогут. Ну а если ты действительно хочешь послужить Семье, отыщи для нас Зеркало Душ. — Дугхалл рассмеялся.

Кейт не поняла шутки.

— Зеркало Душ? Что это такое?

— Миф, наверное, — сказал Дугхалл. — Нам удалось найти несколько упоминаний в самых старых наших книгах… ну, конечно, и в Тайных Текстах.

Он вздохнул.

— Предположительно, это Зеркало — величайшее создание Древних. Лучшие из имеющихся у нас переводов утверждают, что это устройство могло призывать из могил усопших и возвращать их в мир живых. Представь себе возможность вернуть к жизни всех наших мертвых родичей.