Дипломатия в годы войны (1941–1945) - [181]
Позиция английской делегации на конференции, по существу, мало чем отличалась от американской. Не внесла изменений в нее и смена руководства делегаций. В связи с поражением консервативной партии на выборах английскую делегацию с 28 июля возглавлял новый премьер-министр – Эттли. Идена в составе делегации заменил новый министр иностранных дел – Бевин. Для политического лица последнего характерен, например, такой эпизод. Когда один из членов британского кабинета спросил у Бевина, как идут дела на конференции, тот ответил: «Как говорят лидеры забастовок, – слава богу, нет опасности в достижении соглашения»[856]. Участие лейбористских лидеров в работе конференции нисколько не способствовало взаимопониманию ее участников. Правда, в своих мемуарах Черчилль косвенно упрекает лейбористских лидеров в недостаточно твердой позиции. Черчилль пишет: «Я предполагал, в случае, если меня выберут, как многие ожидали, дать бой Советскому правительству по многочисленным вопросам». Черчилль признает, что он был готов на самые крайние меры и намеревался «устроить схватку в конце конференции и пойти на открытый разрыв с Советским Союзом скорее, чем уступить Польше территорию западнее Одера»[857].
Для того чтобы предотвратить дальнейшее падение роли Англии в мировых делах, Черчилль стремился всячески обострить советско-американские отношения. Как и другие английские лидеры до него, он пытался не допустить, чтобы какая-либо другая держава доминировала прежде всего в Европе. «Дело заключалось в том, – пишет Ми, – что Черчилль страстно желал преувеличить угрозу, которую представлял собой Сталин, обострить расхождения между Россией и Америкой… Он играл с огнем самым безнравственным образом»[858].
Отрицательно сказывалась на работе Потсдамской конференции и неопытность нового руководства США и Англии в дипломатических делах. Проявилось это уже в начале конференции, когда Трумэн, открыв первое заседание, вместо четкого определения порядка заседаний, стал подробно и долго излагать содержание пяти-шести американских документов. Потребовалось вмешательство других участников конференции, для того чтобы упорядочить дальнейший ход конференции.
Как явствует из ряда материалов, опубликованных в послевоенный период, недостаточно подготовленным к этой работе был и новый государственный секретарь Бирнс. Ведя, например, переговоры с советскими представителями по широкому кругу вопросов, он игнорировал мнение американского посла в Москве А. Гарримана, не учитывал опыт советско-американского сотрудничества. Роль нового премьер-министра Англии Эттли была более чем скромной. На той части конференции, на которой он возглавлял английскую делегацию, точку зрения Англии высказывал преимущественно министр иностранных дел Бевин. Последний не особенно ограничивал себя рамками дипломатического протокола, вел себя, как свидетельствуют участники конференции, весьма вольно, внося порой сумятицу в работу конференции. Одним словом, нельзя сказать, что смена караула в делегациях США и Англии содействовала повышению эффективности работы конференции.
Чем же тогда объяснялись в целом успешное завершение конференции, согласие делегаций западных держав с рядом важнейших демократических решений? В первую очередь возросшим международным авторитетом СССР. Роль Советского Союза в разгроме гитлеровской Германии была настолько значительна и подъем демократического движения был настолько велик, что правящие круги США не рисковали в ту пору идти на открытый разрыв с Советским государством. «Если вспомнить, – писал государственный секретарь Бирнс, – отношение народа Соединенных Штатов к Советам в первые дни после капитуляции Германии, можно будет согласиться с тем, что в результате наших страданий и жертв в общем деле Советский Союз имел в то время в Соединенных Штатах депозит доброй воли, равный, если не превышающий, таковой любой другой страны»[859].
Другой важный фактор, определявший позицию правительств США и Англии на Потсдамской конференции, – это крайняя заинтересованность в помощи СССР в войне против Японии. В официальном американском сборнике «Отношения Соединенных Штатов с Китаем» говорится, что в тот период «основной заботой американского правительства стало: добиться скорейшего вступления Советского Союза в войну с Японией, чтобы предотвратить возвращение Квантунской армии на родину в момент вторжения»[860]. Наконец, признание самого Трумэна не оставляет и тени сомнения в том, что этот фактор сыграл чрезвычайно важную роль для определения позиции американской делегации на конференции. Он пишет в своих воспоминаниях, что было много причин для его поездки в Потсдам, но наиболее срочным являлось то, чтобы получить от Советского правительства подтверждение вступления СССР в войну против Японии, в чем американские военачальники были более всего заинтересованы[861]. Об этом свидетельствует и переводчик Трумэна Ч. Болен: «Прежде всего он (Трумэн. – В.И.) хотел удостовериться в том, что Кремль выполнит положения соглашения о вступлении в войну с Японией»
