Дипломатия Святослава - [17]

Что касается сомнений Т. М. Калининой по поводу намерений руссов прочно овладеть поволжским краем, поскольку они подвергли «богатые торговые центры столь сокрушительному разорению», то и в этом случае следует возразить автору, так как в тексте Ибн-Хаукаля нет никаких указаний на разорение городов. Он пишет об их захвате и конкретно - об опустошении Булгара и гибели садов Семендера. Считать на основании этого, будто руссы не собирались долго оставаться здесь, вряд ли правомерно.

Вполне вероятно предположение. высказанное Т. М. Калининой, а еще ранее В. Т. Пашуто и А. П. Новосельцевым11, о том, что хорезмийцы помогли хазарам после принятия последними мусульманства. Как известно, Хазария продолжала существовать, но после удара, нанесенного ей Святославом, она навсегда утратила свое могущество. И для Руси не было необходимости через год после успешного похода наносить повторный удар поверженному врагу. Однако главным аргументом в пользу единственного предпринятого в 965 году, а не позже, похода Святослава на Восток является весь ход событий на Балканах, куда переместился центр всей русской военной стратегии, политики и дипломатии. С 966–967 годов взаимоотношения Руси с болгарами, уграми, греками, печенегами определялись не причерноморской политикой разгромленной Хазарии, а новыми противоречиями на Балканах, которые и пыталась с пользой для себя решить Русь.

Трудно согласиться и с утверждениями Т. М. Калининой о том, что Ибн-Хаукаль перенес на Волжскую Булгарию войну руссов с Болгарией Дунайской. Он был отлично осведомлен о делах дунайских болгар. В одном из текстов Ибн-Хаукаля содержится воспоминание о том, как «великие булгары, сопредельные с Румом на севере», «избивали» Рум, что действительно случалось при Симеоне. Знает он и «внутренних булгар», которые являются христианами и мусульманами12. Знает он и о походах руссов в Рум, и нет никаких оснований подозревать в недостоверности сообщение Ибн-Хаукаля о походе Святослава на Волгу, тем более что и русский летописец, который не был знаком с трудом араба, говорит о появлении русского войска на Оке и Волге.

Поэтому нам представляется целесообразным принять традиционную оценку сведений арабского автора о походе Святослава на Восток.

Известным дополнением к сведениям русских и византийских хронистов могут служить данные некоторых восточных авторов. Так, арабский писатель начала XI века Яхья Антиохийский в своей хронике сообщил о причине конфликта между Болгарией и Византией, который в дальнейшем, как мы знаем, перерос в международный конфликт. Яхья записал, что болгары воспользовались борьбой Византии с арабами и опустошили окраины ее владений. Никифор Фока «пошел... на них с русами - а были они в войне с ним - и условился с ними воевать болгар и напасть на них»13. Тем самым Яхья не только подтвердил сообщение своих византийских современников, но и привел новый факт - о состоянии войны между Русью и Византией к моменту болгаро-византийского конфликта. Ни в одном из других источников эти сведения не повторяются.

Яхья также сообщил о начале военных действий руссов против болгар и поражении последних, о мятеже Варды Фоки и его подавлении. Любопытны сведения арабскою хрониста о режиме, установленном Иоанном Цимисхием в Болгарии после ухода оттуда Святослава: он «назначил от себя правителей над теми крепостями, которые перешли в руки греков»14. Эти сведения не вызывают подозрений в связи с многочисленными указаниями и византийских авторов на полное подчинение Восточной Болгарии власти Византии после ухода руссов с берегов Дуная.

Армянский историк XI века Степанос Таронский, также современник событий, в своей «Всеобщей истории» пролил дополнительный свет на русско-болгарские отношения последнего этапа противоборства Руси и Византии. Автор, описав арабо-византийскую войну, захват греками Антиохии и последующую борьбу Варды Фоки против Иоанна Цимисхия, далее сообщил: «Потом он (Иоанн Цимисхий. - А. С.) отправился войною на землю Булхаров, которые при помощи рузов (руссов. - А.С.) вышли против кир-Жана (Иоанна Цимисхия. - А. С.), п когда завязался бой, рузы обратили в бегство оба крыла греческого войска». Затем Степанос Таронский рассказал о подвигах «бессмертных» Цимисхия в последующей битве, победе греков, после которой Цимисхий «принудил булхарский народ покориться»15.

Как мы уже видели, сведения армянского историка о болгаро-русских совместных действиях против Византии соответствуют некоторым данным на этот счет Льва Дьякона, Скилицы и Зонары, а потому могут быть дополнительным веским свидетельством в исследовании вопроса о русско-болгарских отношениях в 970–971 годах.

Любопытно, что, как и русский летописец, армянский историк сообщает о победе руссов в одной из битв начального этапа войны, что заставляет внимательней отнестись к этому факту, сообщаемому «Повестью временных лет».

* * *

Следует упомянуть и о сведениях Лиутпранда, епископа кремонскою, посетившего Византию в 968 году (т. е. в период развития русско-византийского конфликта после первого похода Святослава в Болгарию) в качестве посла германского императора Оттона I. 29 июня он застал у Никифора Фоки болгарских послов, которые за обеденным столом были посажены ближе к императору, чем он сам16, что говорило о большом внимании византийских политиков к еще недавно враждебной Болгарии. С другой стороны, под 20 июля 968 г. епископ в своем рассказе о посольстве в Константинополь сообщил, что в этот день на рейде византийской столицы среди судов различных стран стояли два русских корабля, а это свидетельствует о мирных отношениях между Русью и Византией в середине 968 года17.