Династия Романовых. Загадки. Версии. Проблемы - [34]

Об этой женщине пишут очень многие, в основном те, что и не могли быть с нею знакомы. Например, австрийский посланник Гварьент или супруга английского посланника леди Рондо. Они пишут об Анне и ее отношениях с Петром уже по слухам. Каким ремеслом занимался отец Анны, чем кормился, – не установлено. Не надобно думать, что въезд и выезд, переезд из одной страны в другую были в семнадцатом веке таким простым делом – требовалось обзавестись порядочным числом всевозможных разрешительных бумаг. Из братьев и сестер Анны нам известны Модеста-Матрена, Филимон и Виллим. Последний, судя по всему, моложе Анны. Роман Анны с Лефортом – полнейшая область сплетен. В первые наезды Петра в Кукуй Анна, вернее всего, – еще совсем маленькая девочка.

Необходима ли была какая-то особенная интрига, чтобы свести Петра с Анной? Едва ли. Вернее всего, здесь Петр выбирал сам. Психологически совершенно ясно было, что именно здесь, в Кукуйской слободе, он и найдет себе женщину близкую, принадлежащую одновременно и Европе и России. Не видно, чтобы выбор Петром именно Анны был кому-то выгоден, кроме, разумеется, ее братьев и сестры. Впрочем, один из них, Виллим, уже входил в круг близких Петру людей и мог способствовать знакомству царя с Анной. Потомки Матрены (в замужестве Балк) составили один из российских дворянских родов (любопытно, что в дальнейшем Балки породнились с Лопухиными).

Никаких следов влияния Анны Монс на государственные дела нет. Всего лишь несколько просьб по поводу частных лиц. И, разумеется, никаких следов баснословного богатства. Кажется, ничего достоверного, кроме денежного обеспечения Анны и ее матери (отца ее уже давно нет в живых).

В 1703 году утонул саксонский посланник Кенигсек, находившийся в России с 1702 года. После его смерти якобы в его бумагах обнаружились письма к нему Анны Монс. Как замечает суровый Семевский: «Новая связь была искусно скрыта, и недостойная подруга Петра была до такой степени нагла…» Вероятнее всего, «новая связь» была скрыта столь искусно, что о ней не знали и сами непосредственные ее участники – Анна Монс и столь кстати погибший Кенигсек. Обвинялась ли Анна Монс в государственной измене? С 1704 года она содержится под домашним арестом, с 1706 года ей дозволяется посещать церковные службы (она оставалась лютеранкой). Известно, что за нее просили Головин и прусский посланник Кайзерлинг. Известен и конфликт последнего с Меншиковым, не желавшим освобождения Анны (находившаяся вместе с ней замужняя сестра была освобождена по просьбе Головина). Инициатором хлопот об освобождении сестер Монс был муж Матрены, Федор Балк…

Наконец Анну освобождают. Точных сведений о ее замужестве за Кайзерлингом нет. Он умер в 1711 году. Сама Анна – в 1714. Являются ли ее детьми мальчик и девочка, упоминаемые в письмах ее матери, и «сирота», которой она завещает жемчуг, неизвестно. Судя по письмам Анны и ее матери, последние годы жизни Анны прошли в бедности. Подаренный ей некогда Петром его портрет она сохраняла до смерти…

Обвинять Анну в крушении семейной жизни Петра с его первой супругой было бы нелогично, просто даже исходя из хронологии. Современники об Анне почти не писали (еще одно доказательство того, что ее не полагали играющей значительную роль в делах государственных). Писания о ней «по слухам» – и доброжелательные, и менее доброжелательные (открыто негативных оценок не было) – можно, вероятно, отнести к разряду «сплетен» и не принимать в расчет…

Точное начало интриги против Анны, то есть «уличение ее в измене» нам неизвестно. Но в 1704 году у Петра уже отношения с другой женщиной, с которой он знакомится в доме Меншикова. С 1705 года она уже при дворе. В 1706 (или в 1707) году рождается первый ребенок ее и Петра – дочь Екатерина.

Кому же могла быть выгодна интрига против Анны? Останавливаешься невольно на двух личностях: Меншиков и пастор Глюк, перешедший на русскую службу. Вот, например, что сообщает о нем М.А. Голубцова в статье «Московская школа петровской эпохи», помещенной в сборнике «Москва в ее прошлом и настоящем»: «Препозит Глюк» – очень интересная личность. Это был человек образованный, интересовавшийся школьным делом. Поселившись в Лифляндии в 1680 г., он был сперва пастором, а затем пробстом и усердно заботился об умножении школ, в том числе и среди русских раскольников восточной части Лифляндии… Глюк… составлял школьные учебники на русском языке, переводил Библию. Последнее время Глюк жил в Мариенбурге: при осаде этого города русскими войсками он вместе с семьей попал в плен и был привезен в Москву… По прибытии Глюка в Москву, его, как полонянника, ведал Разрядный приказ, и его держали под караулом. Вскоре, однако, он был передан в ведение Посольского приказа и сдан на поруки пастору Немецкой слободы Фагециусу… С 20 января 1703 года Глюк уже числился на службе и получал «государево жалованье»…» До самой своей смерти в 1705 году Глюк ведал московской «немецкой школой», в которой «российские юноши» изучали иностранные языки, геометрию, географию и т. д. Это в его семье была домоправительницей и воспитательницей его детей юная особа, точное имя которой нам неизвестно (по одним источникам – Марта, по другим – Елена). «Schones Madchen von Marienburg». Осталось неизвестным и происхождение имени Екатерина (это имя она получила при крещении в православие, крестным отцом ее был ее сверстник – царевич Алексей, отсюда отчество – «Алексеевна»). Кто был ее отец? Лифляндский обыватель? Крестьянин? Небогатый землевладелец? Нет точных данных. Однако от приведенных ею во дворец родственников пошли дворянские роды Гендриковых, Скавронских, Шепелевых. Когда Екатерина Алексеевна оказывается при дворе, рядом с нею – Анна, сестра Меншикова, и Дарья и Варвара Арсеньевы; впоследствии Дарья станет женою Меншикова.