Династия Рейкхеллов - [157]

Когда мужчины вышли из кабинета, Луиза спустилась вниз с Джулианом, и прежде чем ребенка уложили отдохнуть после обеда, Джонатан начал знакомиться с сыном. Мужчина был неловок и стеснителен, мальчик — застенчив и насторожен, но все же им удалось сломать лед, и вскоре они уже подняли возню и смеялись. Джонатан начал открывать подарки, привезенные им из Китая, и подарил сыну нефритового дракона. Малыш был заворожен им.

Вспомнив великолепную нефритовую вазу, что Лайцзе-лу дала ему в качестве подарка Луизе, Джонатан прервал игру с ребенком, чтобы вручить ее женщине, которая так неожиданно стала его женой.

Ее реакция неприятно поразила его. Возможно, она и не была столь равнодушна к нему, как казалось, и эта вероятность заставила его осознать, что их отношения, несомненно, будут сложными.

Ничто не могло ослабить или уничтожить его любовь к Лайцзе-лу, но Луиза имела право требовать от него лояльности, и что бы ни произошло, он оказался загнанным в угол.

Ему не удалось поразмышлять о той невозможной ситуации, в которой он оказался. Вскоре прибыла Джудит с семьей, вернулись доктор Грейвс с миссис Грейвс и были розданы подарки, которые Чарльз и Джонатан привезли из Китая. Джеримайя особенно был доволен резной трубкой, сделанной из редкой породы дерева.

— Такие товары будут пользоваться практически неограниченным спросом на американском рынке, — сказал он.

Луиза быстро взглянула на него и молча покачала головой. Рейкхеллы, казалось, всегда думают, только о торговле.

За два года Джонатан соскучился по американской пище, но он был так несчастен, что душа у него не лежала ни к густой похлебке из моллюсков, ни к отварному палтусу, ни к жареной баранине, ни к пирогу с черникой, который всегда был одним из самых его любимых лакомств.

Чарльз развлекал компанию, демонстрируя свое умение обращаться с палочками для еды. Джудит просила брата показать, что он тоже может есть ими, но Джонатан отказался. Палочки из слоновой кости, подаренные ему отцом Лайцзе-лу, были бесценным сувениром, и он не хотел, чтобы кто-нибудь увидел их. Они принадлежали той части его жизни, которая внезапно оборвалась.

В конце обеда Джеримайя сделал объявление:

— Вы будете рады слышать, что я передаю Джонатану столько акций компании «Рейкхелл-Бойнтон», чтобы сделать его равным партнером. Он посвятит все свое время строительству клиперов и работе с Чарльзом по развитию нашей торговли с Востоком.

Джудит очень обрадовалась, как и чета Грейвс, а Луиза рассеянно улыбнулась. Брэдфорд Уокер выглядел так, как будто получил сильнейший удар. Он побледнел, и Чарльз, сидевший напротив него, видел, что тот сильно расстроился.

Джеримайя прекрасно почувствовал реакцию зятя и после обеда отвел его в сторону.

— Реорганизуя нашу деятельность, Брэд, я решил поставить тебя во главе строительства бригов и шхун. Как тебе это предложение?

— Мне оно нравится, сэр. — Брэд выдавил из себя улыбку, но в душе у него все кипело. Клиперы были кораблями будущего, а ему навязывали строительство и эксплуатацию устаревших кораблей, чьи дни уже были сочтены. Для посторонних его новый пост мог бы показаться повышением, но он знал, что никуда дальше он не продвинется. Самые худшие его опасения сбылись, и похоже было, что он ничего не сможет сделать, чтобы остановить своего главного соперника.

Но он не мог смириться и никогда бы не признал своего поражения. Он должен был попытаться найти способ вернуть себе лидерство. Джонатану повезло, но, как и все люди, в чем-то он должен быть уязвим. Брэд пообещал себе найти эту слабинку и воспользоваться ею.

Все перешли в гостиную, и Чарльз, остро чувствуя молчание Джонатана, развлекал компанию историями о жизни на Востоке. Он много рассказывал о Толстом Голландце в Джакарте, заставив. Джонатана признаться, что тот стал мастером в метании индонезийских кинжалов. Чарльз, однако, тщательно избегал упоминания о Лайцзе-лу, когда говорил о жизни в Китае.

Вопросы Джеримайи были проницательными, касались в основном торговли и возможностей ее развития. Джонатан был втянут в разговор, и они с Чарльзом довольно долго рассказывали о торговле. Этот разговор наскучил доктору Грейвсу и его жене, и вскоре они ушли, а за ними последовали Уокеры. Луиза поднялась в детскую, чтобы проследить за ужином Джулиана, а внизу продолжалось обсуждение торговли с Востоком.

— Вы, мальчики, в долгу у Сун Чжао, — сказал Джеримайя. — Благодаря рейсам, которые вы делали с его товаром, вы приобрели знания о всех крупных рынках на Востоке.

— Мы перед ним в гораздо большем долгу, таком, что я даже не смогу объяснить. Я жил в его доме неделями, и он относился ко мне как к сыну, — сказал Джонатан. Обстоятельства лишали его возможности вернуться в Кантон, и эта мысль страшно давила на него.

Когда Джеримайя начал зевать, Чарльз попросил разрешения пойти подышать. Зная привычки своего кузена, Джонатан не сомневался, что тот отправится в таверну, а затем в один из борделей города. Он только не понимал, что Чарльзу, остро ощущавшему жестокость судьбы, выпавшей на долю Джонатана, просто необходимо было на время уйти.

Лишь когда Джеримайя отправился спать, Джонатан в полную силу осознал стоявшую перед ним дилемму. Луиза больше не спустилась вниз, а он все медлил, оставаясь в гостиной. Это была его первая брачная ночь, но ему страшно не хотелось идти в спальню. Он страшился сцены, которая ожидала его там.