Династия Рейкхеллов - [145]

— А Рейкхеллы и не знают иного ремесла, господин Сун.

— Выслушай меня. Когда эти дети станут достаточно взрослыми, чтобы сами вести дело, я хочу, чтобы они приехали на Восток и взяли в свои руки дело, основанное мною. Когда я умру, я хочу знать, что мои прямые наследники будут руководить делом Суна.

— Я принимаю ваше условие всем своим сердцем, господин Сун, — твердо сказал Джонатан, — и я даю вам торжественную клятву, что мы с Лайцзе-лу сделаем так, как велите вы.

— Тебе может понадобиться время, чтобы обдумать этот вопрос, — сказал торговец. — Не давай легких обещаний. Я считал, что ты захочешь, чтобы твои сыновья продолжали дело Рейкхеллов.

— Я уже некоторое время думаю об этом, — сказал Джонатан, — и даже еще не давая вам клятву, я уже принял решение. Я не вижу причин, почему бы сыновьям Лайцзе-лу не действовать одновременно и в Америке, и на Востоке. Торговля между моей страной и Срединным царством, несомненно, сильно расширится в будущем. У моих сыновей сразу будет преимущество перед их конкурентами, если они будут твердо стоять на ногах и в Срединном царстве, и в Соединенных Штатах.

Сун улыбнулся ему, просияв.

— Я счастлив, что у меня будет зять, думающий так же, как и я. Союз Суна и Рейкхеллов приведет к процветанию обеих династий. — Он встал, пожал Джонатану руку и вышел.

Разговор прошел так хорошо, что Джонатан был просто поражен. Последнее препятствие было преодолено, и он ликовал.

Спустя некоторое время вернулась сияющая Лайцзе-лу.

— Все произошло так, как я и предполагала, — сказала она.

— Откуда ты знала?

— Два дня назад у меня был долгий разговор с отцом. Я сказала ему, что никогда не выйду за кого-нибудь другого по своему желанию, хотя у него и есть право заставить меня выйти замуж за того, кого он сам выберет. Мое будущее очень много значит для него, и он согласился, но мне пришлось обещать, что я ничего не скажу тебе, особенно о той клятве, которую он хотел получить от тебя. Твой ответ порадовал его. Она наклонилась, чтобы вновь поцеловать его.

Джонатан потянулся к ней.

Лайцзе-лу поспешно отступила.

— Не сейчас, — сказала она. — Мы должны подождать, пока ты окрепнешь и твои ожоги заживут.

Он улыбнулся ей.

— Я буду разумным, потому что ты не оставляешь мне выбора. И все же это торжественный день. Я пока не могу подарить тебе кольцо, которое могло бы соперничать с изумрудами, подаренными тебе императором Даогуаном, хотя когда-нибудь так и будет. Сейчас же я хочу, чтобы ты приняла то, что мне дороже всего. — Он потянулся к золотым часам с цепочкой, лежавшим рядом с ним. — Эти часы принадлежали моему деду, а до него — его деду, — продолжал Джонатан. — Прими их как знак моей любви к тебе.

— Я не могу, — сказала девушка, качая головой. — Они слишком ценные. Никто лучше китайцев не понимает, какое благоговение вызывают в душе вещи, принадлежавшие предкам.

— Я настаиваю, чтобы ты взяла их, — сказал Джонатан. — Если хочешь, отдай их нашему первому сыну, когда сочтешь нужным.

Когда Лайцзе-лу взяла в руки часы, в глазах ее стояли слезы. Внезапно она сняла медальон с Древом Жизни, подаренным ей королем Сиама, и надела его на шею Джонатана.

— Теперь и у тебя будет символ нашей любви.

Это был самый прекрасный момент его жизни, которым Джонатан всегда будет дорожить. Он наклонился к ней, не обращая внимания на боль в боку и плечах, и их поцелуй стал залогом той любви, которая будет соединять их все годы, которые им еще суждено прожить.

Эдмунд Баркер и команда «Летучего дракона» хорошо приняли Чарльза, который, к счастью, имел удостоверение капитана и мог его временно замещать, так что на корабле царила полная гармония.

— У Рейкхеллов морская вода в крови, — сказал Эдмунд Баркер. — Вести корабль для них так же естественно, как и дышать.

Клипер все время был в деле, если позволяла погода, и редко стоял в порту более одного-двух дней, совершая рейс за рейсом на Формозу, Филиппины и в голандскую Ост-Индию. Чарльз получал огромное удовольствие от посещения Джакарты, где он был гостем Толстого Голландца. Их объединяло родство душ — оба любили вкусно поесть, хорошие вина и общество привлекательных девушек.

Во время его кратких остановок в Вампу, между рейсами, Чарльз неизменно проводил ночи с Элис Вонг и однажды сам себя удивил тем, что завел с ней серьезный разговор.

— Скоро ты ехать в Англию, — сказала она, — и Элис больше не видеть Чаррза опять.

— Ты ошибаешься, — ответил он. — Я буду возвращаться сюда — и часто.

Молодая женщина покачала головой.

— Все чужестранцы уходят и не возвращаются.

— Перед тобой чужестранец, который вернется. Я намерен торговать с Востоком до конца жизни.

— Элис рада, — сказала она с сомнением в голосе.

— Я хочу кое-что сделать для тебя, пока меня не будет, — порывисто произнес Чарльз и открыл кожаный кошелек, в котором он носил деньги, высыпал его содержимое на стол. Водопад серебряных монет обрушился на стол, некоторые покатились на пол.

Элис тут же собрала все монеты и сложила их в аккуратные стопки.

— Слишком много, — запротестовала она. — Больше пятисот серебряных юаней.

— Тем лучше, — ответил он. — Я заработал здесь намного больше, чем ожидал, так что я не буду испытывать недостатка в них. Я хочу, чтобы ты взяла эти деньги.