Династия - [166]

Ричард посмотрел на нее широко открытыми от удивления глазами.

— Ты не веришь в мое призвание? Ты не веришь, что я иду на Божий зов?

Ясный взгляд голубых глаз Сесиль не замутился от смущения.

— Откровенно говоря, нет. Я думаю, что ты просто живешь так, потому что это доставляет тебе удовольствие. Однако это не меняет того неоспоримого факта, что раз уж у тебя есть дети, то они нуждаются в нормальном воспитании.

Ричард погрузился в раздумье.

— Я не могу перестать жить так, как живу, — наконец вымолвил он. — Я не могу жить в доме. Он меня душит. Нет, я не вернусь домой. Еще не время. Позволь мне забрать детей с собой. Хотя бы до конца лета. Затем я обещаю прийти в Йорк.

— Я сказала тебе: делай, как считаешь нужным, но дети поедут в Йорк со мной.

Он вздохнул.

— Чему быть, того не миновать. Но это тяжкое испытание, когда у мужчины отнимают его отпрысков.

— Ты можешь не расставаться с ними. Для этого тебе просто надо отправиться с нами.

— Еще нет! — в отчаянии выкрикнул он.

Он смотрел мимо нее, уставившись в окно, словно из темницы.

— Еще нет. Да, забери их. Может, я все же направлюсь на север, а не на восток. Если я пойму, что никак не проживу без детей, я вернусь. Позаботься о них, чтобы они не забыли меня. Я вернусь.

Он встал и пошел к двери.

— Куда же ты направляешься? — спросила Сесиль, одновременно и испуганная, и удивленная.

— Назад, — ответил он, словно не ожидал такого вопроса. — Назад в свою жизнь.

— Вот так? Прямо сейчас? Даже не попрощавшись?

— Нет причины оставаться дольше. А детям я лучше не буду говорить «До свидания». Тогда не будет слишком больно.

Он повернулся и вышел.

Сесиль подбежала к окну, а через секунду увидела, как он вышел на улицу, неся с собой свою нехитрую поклажу. Он не взял с собой ничего. Ричард осмотрелся по сторонам, а потом спешно двинулся на восток. Сесиль была поражена, наблюдая за ним, пока он не скрылся из виду. Она чувствовала, что ее обманули, ведь теперь ей придется объяснять всем, куда делся Ричард, не сказав никому ни слова, а Элидже сообщить, что отец покинул его.

— Почему я? — произнесла Сесиль сердито. — Ну почему все время я?!

Глава двадцать шестая

Элеонора была весьма удивлена, когда путешественники вернулись из Лондона в начале августа с двумя новыми детьми, которые должны были занять место в детской Морландов, под неусыпным оком ее гувернанток и горничных. К удивлению примешивалась и радость, поскольку Поль, как и его отец раньше, должен был отправиться на службу при королевском дворе. Теперь в доме опять будут привычно звучать детские голоса — на этот раз малышей Ричарда. Элеонора была вынуждена признать, что в последнее время ее дети и внуки не слишком радовали ее появлением наследников, и ниточка, которая тянулась в будущее клана Морландов, вдруг показалась ей очень тонкой. Она решила, что должна заняться поиском подходящих жен для Нэда и Эдмунда. По поводу достойной кандидатуры для Тома она намерена была переговорить с самим королем.

Однако до сих пор у нее почти не было свободного времени подумать об этом, поскольку Элеонора, как и многие другие видные граждане Йорка, была занята приготовлениями к приезду короля, который намечался на конец месяца. Почти сразу же после проведения коронации Ричард занялся текущими политическими делами. Он был хорошо известен северянам, поэтому решил посетить Йорк тридцатого числа. Йорк считался королевским городом. Его жители хотели, чтобы прием, который они окажут земляку, по теплоте и пышности превзошел прием в любом другом городе Англии.

Для Элеоноры этот визит имел особое значение, так как означал, что ей предстоит встреча с любимым внуком. Часто после возвращения своих родных из Лондона она заставляла их по нескольку раз пересказывать все подробности коронации, какие только они могли вспомнить. Ей нравилось слушать о том, что Том принимал непосредственное участие в торжественном шествии. Теперь же она предвкушала, как Том лично расскажет ей то, что, возможно, было скрыто от глаз обычных зрителей.

В субботу тридцатого августа король, королева и их сын принц Эдуард торжественно прибыли в город, войдя в него через ворота Микл Лит в сопровождении большой свиты, состоящей сплошь из великолепно одетых знатных вельмож, епископов и придворных. Принц был настолько маленьким и хрупким, что его носили повсюду под шатром. По обе стороны от него ехали его кузены: Уорвик, сын Кларенса, и Линкольн, сын сестры королевы, Элизабет. Мэр, олдермены[14], другие первые лица города и известные горожане ожидали приближение кавалькады за воротами.

Элеонора находилась среди тех, кто участвовал в торжественной встрече короля. Она была в темно-красном платье. Верхом на вороной лошади, да еще в таком ярком наряде, ее невозможно было не заметить, поэтому она первой после мэра и олдерменов приветствовала короля и королеву.

— Это самый счастливый день в моей жизни, — произнесла она со слезами на глазах.

Ричард искренне улыбнулся ей.

— Возможно, в нашей тоже, — сказал он. — Приезд в Йорк для нас равносилен приезду домой.

Том ехал сразу за королем в группе других оруженосцев, которыми управлял сэр Джеймс Тирелл, давний друг короля. Элеонора смогла лишь обменяться взглядом со своим внуком, потому что заговорить при таких обстоятельствах означало бы нарушить правила этикета. Кавалькада всадников двинулась дальше и вошла в город. Когда Элеонора въезжала в городские ворота, она подняла взгляд и внезапно вспомнила своего возлюбленного Ричарда, отрубленная голова которого была выставлена здесь на всеобщее обозрение, окровавленная и увенчанная шутовской соломенной короной.