Династия - [15]

Кроме организации запасов, в ее официальные обязанности входило следить за тем, чтобы продукция, которую давала ферма, не пропадала, равно как и рыба, дичь и другая еда, привозимая в дом. Молочное хозяйство, пивоварня и кухня также были под ее контролем и на ее ответственности. Ну, а в кухне и холле следовало поддерживать огонь, для чего требовался постоянный запас дров. Жизнь в таком большом доме нуждалась в хорошей организации и жесткой дисциплине. Элеоноре приходилось заниматься буквально всем, от разведения огня в очаге до контроля за поведением слуг, и даже организацией их еженедельного мытья. Что касается последнего, то Элеонора здесь столкнулась с неожиданными проблемами: Роберт, брезгливый от природы, воспитанный, как джентльмен, был приучен мыться довольно регулярно, Морланд делал водные процедуры, когда считал нужным, что происходило нечасто. Домашние слуги мылись по приказу, то есть почти никогда, остальные же считали умывание вредным для здоровья, а иногда даже смертельно опасным.

Элеоноре, не знавшей местного наречия, было очень сложно понять все ее обязанности хозяйки. Морланд регулярно осыпал ее проклятиями, не удосуживаясь узнать, почему, собственно, она что-то не выполнила. До этого большая часть распоряжений по дому исходила от него, но теперь, когда он купил своему сыну жену, он хотел немедленно свалить с себя эту ношу, но при этом не тратить времени на объяснения, странным образом ожидая результата. Слуги с удовольствием подыгрывали старому хозяину и игнорировали свои обязанности еще до того, как Элеонора имела возможность выяснить, кто и что должен был сделать. Если гас огонь, или не привозили молоко к дому, или рыбу не подали на обед в пятницу — за все получала упреки Элеонора. Она не знала йоркширского наречия, а то, чему она вынужденно обучилась, большей частью нельзя было произносить в приличном обществе.

Во-вторых, запомнив круг своих обязанностей, Элеонора не могла добиться выполнения приказов, так как не говорила на одном языке со своими слугами. В этом отношении, правда, она получила неоценимую помощь от своих друзей, которых привезла из Дорсета. Жак, обслуживавший господские столы всю свою жизнь, знал очень много о ведении домашнего хозяйства. В частности, он привык высчитывать, сколько надо еды большому числу людей. Будучи поваром, самым высокооплачиваемым слугой, и обладая резким характером и командирскими манерами, он легко добился уважения йоркширской прислуги.

Джо, молодой, схватывающий все на лету, быстро выучил языки часто выступал в роли переводчика для Элеоноры; его услуги требовались настолько часто, что вскоре он был переведен из конюшни и назначен личным пажом хозяйки.

И конечно же, незаменимой, всепонимающей и безмерно любящей помощницей Элеоноры, ее утешением и поддержкой была Габи. В глазах Габи Элеонора была всегда права.

Хотя задача, поставленная перед Элеонорой ее новым статусом, была не из легких, ей нравилось преодолевать трудности. Судьба бросила ей вызов, и она его приняла, потому что это закаляло ее характер. Самой невыносимой частью замужества Элеоноры оказалось то, что подразумевалось под исполнением «супружеского долга». Пока она работала, волновалась, отдавая многочисленные распоряжения и следя за их выполнением, он могла забыть о предстоящей вечером встрече с мужем на территории их супружеской спальни. Элеонора с легкостью выбрасывала эти мысли из головы еще и потому, что Роберт сам не сталкивался с ней в течение дня, стараясь избегать встреч. Морланд был даже приятно удивлен энергичным стремлением сына проводить все время на ферме. Но наступал вечер, и после ужина им предстояло разделить компанию друг друга. Эти часы были мучительными для обоих, так как их мысли были направлены только на необходимость исполнить пресловутый супружеский долг, который в данном случае скорее можно было назвать «супружеской борьбой».

Каждую ночь, на плотно задрапированной кровати, Роберт набрасывался на нее, стиснув зубы, а Элеонора лежала напряженная, переживая физическую и моральную боль и стараясь не проронить ни звука. Благо, страдания длились недолго, так как страсть Роберта удовлетворялась, едва он прикасался к ней. Остальную часть ночи они беспокойно спали, стараясь держаться как можно дальше друг от друга, лежа по разные стороны кровати. Хотя Роберт и любил, и страстно желал ее, он скорее отказался бы от такой близости совсем, так как удовольствие совершенно омрачалось мыслью о том, что Элеонора ненавидит и презирает его. Но он считал своей обязанностью продолжать эти ночные взаимные истязания, пока она не объявит о своей беременности. Его отец, он знал, ожидал от него результата как можно скорее, и страх Роберта перед отцом перевешивал боязнь презрительного взгляда жены.

Из-за такой чудовищной дисгармонии Элеонора с огромным облегчением услышала о предстоящей разлуке с мужем на одну ночь. В канун дня святого Мартина Морланд объявил о том, что они уедут. Они закончили ужинать и собрались в холле вокруг очага. Морланд занимался починкой сбруи, а Роберт вслух читал Чосера. Элеонора и Габи, сидевшие с веретеном у огня, занимались шитьем рубашек. Работники пили и тихонько пели, сидя вдалеке от очага.