Дилемма - [16]

– Ты тут говорил, что ничего бы не стал менять, помнишь? – произносит он наконец. – Так оно и есть?

Воздух вокруг нас густеет, все затихает и замирает, как если бы все, от птиц на деревьях до соседей с газонокосилками, поняли важность Джошева вопроса и затаили дыхание, надеясь, что я не упущу случай, какой выпадает раз в жизни (потому что мы с ним никогда не подбирались к этой теме и, может, никогда больше не подберемся), – шанс по-настоящему выяснить отношения между нами. Я невольно думаю: почему Джош протянул мне руку – если, конечно, дело именно в этом? Потому что он скоро улетает в Штаты и, возможно, целый год с нами не увидится?

Мёрфи поднимает голову и смотрит на меня понимающим взглядом, в котором читается: «Смотри, не прозявь свой шанс». Я вспоминаю, как Джош сегодня заметил, что, когда заводишь детей в юности, тут есть свои плюсы. И то, как у него потемнели глаза, когда я ответил на это шуткой.

– Нет, – говорю я. – Это не так. Есть вещи, которые я изменил бы. Если бы мог.

– Какие вещи? Не женился бы на маме? Отдал бы меня на усыновление?

Он вытягивает перед собой свои длинные ноги, и хотя звучит это несколько шутливо, я знаю, что говорит он совершенно серьезно.

И тогда я смотрю на него как следует. Разглядываю его. Волосы у него того же оттенка, что и у меня – до того, как мои подернулись проседью. И черты лица такие же угловатые, нос тоже немного крючком.

– Нет, Джош, – отвечаю я. – Этого я бы менять не стал.

– А что же тогда?

– Я бы все равно женился на твоей маме, но попозже. Уже после того, как отучился бы в университете.

– Ты мог бы кого-нибудь там встретить, в университете. И она тоже могла бы кого-нибудь за это время встретить.

Я лишь отхлебываю пива. На самом деле я сам часто об этом думаю. Мы с Ливией встречались всего несколько месяцев, и, если бы она не залетела, мы бы, может, вообще не были бы сейчас вместе. Вряд ли я занимал сколько-нибудь серьезное место в долгосрочных планах Ливии, да и она не занимала такого места в моих. Просто потому, что мы не загадывали настолько далеко. Ни я, ни она. И все-таки после первых лет, довольно непростых, мы пришли к счастью. Самому настоящему.

– Ну, твоя мама определенно то, что мне нужно. Так что я уверен – в конце концов мы все равно оказались бы вместе.

– Но тогда у вас не родился бы я.

– Обязательно родился бы.

– Нет. Если бы ты женился на маме позже, у вас, конечно, все равно мог бы родиться сын. Но это был бы уже не я. Я получился как раз потому, что меня зачали и родили именно тогда.

Я словно в зеркало гляжу – так бывает, когда я на него смотрю. У него прямо-таки на лице написана боль отторжения. И у меня, наверное, тоже. Мы сейчас друг у друга всю кровь выпьем, понимаю я.

Тут я невольно вспоминаю тот давний день, когда он строил крепость из лего и я рассердился из-за того, что он все время требовал, чтобы я ему помог.

– Папочка, мне нужна помощь только вот с этой последней штучкой, – заявил он в пятый раз. – Все остальное я сам сделал, как ты мне говорил.

– Это для повзрослее, – твердила мне Марни, когда я намеренно игнорировал его просьбы. – Он не справится.

Но Джош упорствовал. И, вместо того чтобы похвалить его, я потерял терпение и одним махом разрушил его постройку.

– Ты почему? – спросила Марни, от потрясения забывая грамматику и в ужасе глядя на разгромленную крепость.

– Я… это случайно вышло, – соврал я.

Она бросила на меня взгляд, исполненный чистого, беспримесного отвращения. Так смотрела на меня Ливия, когда я в конце концов заявлялся домой, проваландавшись несколько дней с Нельсоном в Бристоле.

– Нет, ты нарочно, я видела! Подошел и сделал вот так. – Она взмахнула рукой. – Ты противный, ты мне больше не нравишься! – Она повернулась ко мне спиной и подошла к Джошу. – Не плачь, – сказала она, обхватывая его руками за пояс. – Я тебе помогу опять ее построить.

Я тоже подошел, присел рядом с ним на корточки, попросил у него прощения, предложил заново построить крепость вместе с ним. Но он даже не желал показать, что замечает мое присутствие.

– Оставь его в покое, па, уже поздно! – вскрикнула Марни.

Тут я поднял глаза и увидел, что в дверях стоит Ливия и что глаза у нее блестят от слез. Это были не слезы досады и разочарования, как на ранних этапах нашего брака, а слезы безнадежного отчаяния. Мне подумалось: интересно, долго ли она так стоит, много ли она видела?

– Так не может продолжаться, – проговорила она дрожащим голосом. – Все, хватит.

И я знал, что она права.

Я пытался наладить отношения с Джошем, но он почти не разговаривал со мной. Он сохранял между нами дистанцию, хотя теперь я уже не хотел ее сохранять. Он отказывался позволить мне помочь ему хотя бы в чем-то. Наши разговоры на протяжении всех этих лет следовали одной схеме.

– Джош, хочешь, я тебе помогу с этим твоим проектом про динозавров?

– Нет, папа, спасибо.

– Джош, помочь тебе покрасить велосипед?

– Спасибо, папа, не надо.

– Джош, сумеешь один передвинуть кровать? Вдвоем легче.

– Нет-нет, я справлюсь, спасибо.

– Джош, тебе не надо помочь с заявлениями в университеты?

– Нет, все нормально.

– Джош, когда мне лучше перевезти тебя в Бристоль?