Дилемма Джексона - [2]

И вот когда он начал уже успокаиваться и решил, что ничего никогда больше не случится, перемена как раз и произошла: зажегся яркий свет, и подул свежий ветерок. Чуть раньше, отчасти в связи со смертью отца, Эдвард завел, точнее, восстановил знакомство с обитателями Пенндина, в число которых в то время входили лишь каким-то образом связанный с Индией пожилой джентльмен — все называли его дядюшкой Тимом — и его еще не старый, но уже перешагнувший порог сорокалетия племянник по имени Бенет. Повстречавшись с Эдвардом в деревне, он как-то пригласил его в Пенндин на обед, но Эдвард собирался возвращаться в Лондон, поэтому, поблагодарив и выразив сожаление, отказался.

Позднее, уже в Лондоне, он узнал от Монтегю по телефону, что старик из Пенндина умер. Эдвард пожалел, что не успел встретиться с пожилым джентльменом, и послал Бенету письмо с выражением соболезнования. Через некоторое время он принял его приглашение на обед.

Бенет ему понравился, кроме того, Эдвард смог наконец взглянуть на сад, окружавший дом, который с дороги виден не был. Но вот с друзьями Бенета он общего языка не нашел и от последующих визитов отказывался.

Наступила поздняя осень. Получив очередное приглашение, Эдвард согласился принять его и, придя, увидел, что компания состоит из самого Бенета, пастора, появлявшегося в здешних местах наездами, красивой женщины средних лет с копной блестящих темных волос (Эдвард помнил ее по прошлой встрече), еще одной миловидной женщины, судя по всему из Канады, и ее дочерей — двух хорошеньких девушек девятнадцати и двадцати одного года, которых звали Розалинда и Мэриан. Бенет объяснил Эдварду, что девушки носят фамилию своего ныне покойного отца — Берран, а их мать, после смерти первого мужа вышедшая за канадца, которого впоследствии оставила, зовут миссис Ада Фокс. Девушки учились в женской школе-интернате, а теперь снимают на лето коттедж в Липкоте. За обедом молодые леди напомнили Эдварду, что они не раз встречались с ним на улице, когда жили на даче в липкотском доме. Ада, сидевшая рядом с Эдвардом, поведала ему, что дочери только что вернулись вместе с ней из путешествия по Шотландии и что теперь она снова возвращается в Канаду, а Розалинду и Мэриан оставляет в их новой квартире в Лондоне развлекаться и совершенствовать образование. «Жить в Лондоне само по себе значит совершенствовать образование», — сказала она, и Эдвард, по другую руку от которого сидела Мэриан, с понимающим видом кивнул.

Вопреки ожиданиям Эдвард редко виделся с девушками даже после отъезда их матери, который был отложен и произошел лишь накануне Рождества. Девушки вскоре после этого отправились в Париж, откуда вернулись в Лондон и в Липкоте появились в очередной раз лишь в начале весны. Встретившись с Эдвардом на улице, они сообщили ему, что опять арендовали коттедж. После этого — ну да, после этого — девушки, жившие теперь на даче, захотели поиграть в теннис. Эдвард поспешно расчистил корт в Хэттинг-Холле. Потом им захотелось покататься верхом. Эдвард не имел обыкновения совершать верховые прогулки, но предоставил в распоряжение девушек смирных лошадей. Не любил Эдвард и долгих пеших прогулок, однако их обожали девушки, и они стали все вместе совершать длинные переходы — Эдвард следил за маршрутом по карте. Девушкам захотелось плавать в бассейне — Эдвард сказал Бенету, что его непременно нужно соорудить. Девушки дразнили Эдварда, насмехались над ним, называли его «важным». Они проводили много времени с Бенетом и его друзьями, кое-кого из них Эдвард теперь уже был в состоянии терпеть. За все это время, однако, Розалинда и Мэриан ни разу не побывали в Хэттинг-Холле. Наконец до Эдварда, который питал отвращение к каким бы то ни было развлечениям, дошли многократно повторяемые намеки, и он решил дать званый обед. Вообще-то еще до того, как он окончательно понял, что на самом деле происходит, у него появилась мысль, что он безумно влюблен в Мэриан, а та безумно влюблена в него. Но только позднее он осознал, что и в Пенндине, и в Хэттинг-Холле это уже заметили все, равно как, разумеется, и в деревне, жители которой, собираясь в пабе, даже заключали пари.

Как же тихо, незаметно и неотвратимо все это подкралось. «Смогу ли я быть счастлив? — спрашивал себя Эдвард. — Неужели моя погруженная во мрак душа наконец увидит свет?» Этим ранним утром он сидел за письменным столом в нижнем кабинете своего дома в Ноттинг-Хилле, глубоко вдыхая и резко выпуская воздух из легких. Он чувствовал, как бешено колотится сердце. Прижав ладонь к груди и ощутив рукой силу этих ударов, он некоторое время сидел тихо и неподвижно. Завтра ему предстояло венчаться в маленькой церквушке четырнадцатого века, стоящей на холме неподалеку от Хэттинг-Холла.

Внезапно произошло нечто ужасное и неожиданное. Оконное стекло треснуло и ввалилось внутрь, осыпав ковер бриллиантиками сверкающих осколков. Резкий звук раздался, как показалось, лишь секунду спустя. Что это было? Пистолетный выстрел? Эдвард вскочил и, как он вспоминал позднее, что-то крикнул. Нападение? Покушение на убийство? Разорвавшаяся поблизости бомба? Потом он подумал, что кто-то, должно быть, бросил камень в окно. Быстро пересек комнату, давя подошвами стекла, выглянул на улицу, но никого не увидел. Сначала он хотел выбежать из дома, но потом решил этого не делать, отошел от окна и начал, внимательно глядя вокруг, подбирать блестящие осколки, которые сначала сложил себе в карман и лишь потом выбросил в пустую корзину для бумаг. Да, это действительно оказался камень. Подняв с пола, Эдвард подержал его в руке, потом протер, чтобы удалить мелкие частички стекла, и осторожно положил на каминную полку, после чего сел в свой чудесный красный автомобиль и отправился в Хэттинг-Холл.