Диктатура Евы - [4]

— Ева, это кровотечение. Внутреннее… — Тихий дрожащий голос едва знакомой женщины-ветеринара. — Похоже на внематочную. Черт! Держись, дорогая, скорая в десяти минутах. Успеют. Вот, подержи! — На грудь легла пластиковая коробка с лекарствами. — Где-то было… Ах, как же плохо… Но, может, я ошибаюсь. Без УЗИ… Может, просто траванулась, а?

— Не успеют, — прошептала Ева, цепляясь одной рукой за коробку, а второй сжимая артефакт. — Скорая не успеет. Я знаю. Спасибо всем. Не грустите.

И она изо всех сил сжала пальцами холодное стекло. Надеясь, что это правда, что ей не привиделся магистр, что у нее будет еще шанс. Артефакт сломался легко, словно только и ждал этого момента, с тихим звоном растаял, и наступила уютная тишина. И темнота. Последнее, что успела подумать Ева, что бывший и здесь подложил ей подлянку… хотя в чем он виноват? Судьба…

Глава 1. Здравствуй, новый мир! Я тоже тебя боюсь

Ева медленно и аккуратно перевалилась через высокий борт гроба и спустя мгновение оказалась на холодном каменном полу, повернулась, проверяя, не лежит ли в гробу что-нибудь полезное? Насколько она помнила, сумка осталась в раздевалке, а вот коробка с лекарствами… Ева сдвинула в сторону ажурную салфетку, которая прикрывала «трупу» лицо. А ничего так, уютненько. Белая атласная подушечка, белая простынка, покрывало с вышивкой тоже белое, да и платье имелось, простое и, разумеется, белое. Странно, что женщину замужнюю хоронят как непорочную невесту. С другой стороны, что она знает об обычаях этого мира? Немного, хотя Марлин обещал, что ей останется память реципиента, но пока в голове, кроме собственных воспоминаний, ничего не было. А вот и коробка с лекарствами! Ева улыбнулась, не обманул хитроумный магистр в мелочах, а значит, и в остальном говорил правду.

Первым делом Ева решила пластиковую коробку спрятать, а то вдруг здесь за меньшее на костер отправляют? Потом рассмотрит, что за богатство ей досталось. Полная женщина так и лежала на полу и, судя по бледным щекам, это был обморок, а не глубокий сон. Что же, пусть полежит пока. Ева огляделась. Кроме гроба, стоящего на двух табуретках, и шкафа в комнате ничего не было. Она, косясь на служанку, осторожно пробежала к шкафу и потянула рассохшуюся дверцу. В нос ударил запах лежалых тряпок — то ли простыни, то ли скатерти. Между ними она сунула драгоценную коробку и только после этого повернулась к зеркалу, ощущая иррациональный страх, даже сердце заколотилось с удвоенной силой.

— Ох, мамочки, страшно-то как.

Но все оказалось не так и жутко, из мутного кривого зеркала на тридцатишестилетнюю Еву смотрела Ева двадцатилетняя. Нет, она помнила, что этому телу всего семнадцать, но, видно, в этом мире взрослели раньше, несмотря на общую хрупкость сложения, тело оказалось полностью сформированным, с небольшой, но высокой грудью, тонкой талией и округлыми бедрами. По-детски припухшие губы на юном лице контрастировали с взрослым взглядом. Впрочем, долго Ева себя не рассматривала, что она, собственное лицо не помнит? Еще как помнит! Каждую морщинку, каждую родинку. Вот только волосы у этого тела были длинные, до попы, это оказалось непривычно и раздражало.

— Обрежу!

Пока же Ева быстро заплела косу и, подойдя к женщине, наклонилась над ней, аккуратно похлопывая по щекам.

— Эй, милая, очнись.

Как же плохо, когда не знаешь, да еще забудешь!

— Шата? — открыла испуганные глаза женщина. Как же ее имя? — Н-не может быть!

Она попятилась, не поднимаясь с пола, что при ее массе и телосложении выглядело весьма комично. Но Еве было не до смеха.

— Живая я! Живая! Просто в кому впала, а вы меня в гроб засунули!

— К-куда упала?

Что у нас лучший способ защиты? Правильно — нападение! А поэтому будем нападать, коль других вариантов нет.

— В бессознательность. Кома выглядит как смерть. Но сердце бьется! Только тихо очень и редко, неужели не нашлось умного лекаря, чтобы проверил? — А вот интересно, знание языка — это бонус? Или все же память тела просыпается? И не могла бы она проснуться побыстрее? — Кто меня в гроб уложил?

Ева уперла руки в бока и грозно нахмурила брови. В ответ ее одарили таким взглядом, что она поняла, что-то здесь не так. Женщина грузно поднялась, она оказалась выше Евы почти на полголовы и теперь возвышалась грозной необъятной скалой. И смотрела подозрительно.

— Так целитель Влас и проверял, ваш личный. Вы же никому другому не доверяли. Он и сказал, что вы невинна до сих пор, а триптон потом обряд провел и отпел, как положено. Все по чести сделал, кто же знал, что вы оживете! — с обидой в голосе закончила она.

Из всей этой тирада Ева поняла, что тут не особо считались с женой командора, если даже служанка смеет так с ней разговаривать, а какой-то лекарь…

— Влас лапал мое тело? Да еще и проверял на невинность? — прищурившись, холодным от ярости голосом произнесла она и увидела, как побледнела собеседница. — И ты это позволила?

— А что я… Он же мастер, а я просто ваша служка, — залепетала женщина, отступая к двери. — Я же я, ваша Рослана, с самого вашего рождения вам верная. Я пыталась запретить, да триптон на сторону лекаря встал. Это все она, полюбовница шата Вейна, она вас и отравила, она и брак хочет разрушить… — все тише лепетала она, толкая пышным задом дверь и вываливаясь в коридор. — Ох, принцесса моя, что-то с вами не то. Ой, не то…