Диковинница - [6]

Не тут-то было! Нет, разумеется, в центре блюдечка появилось круглое окошечко, словно телевизор. Но оттуда, вопреки ожиданиям, никто не выглянул. То есть вообще никто! Ни Иван-царевич, ни Волшебная Щука, ни даже прибитый дорожной пылью Колобок явиться не соизволили. На экране — назовём его так — показывали обыкновенную комнату, а скорее горницу. Стол, застеленный вышитой скатертью на деревенский манер. Деревянное окно с лёгкими кружевными занавесками, сквозь которые, повторяя картину за спиной у Веры Сергеевны и Беляны, розовело закатное солнце.

— Тук-тук-тук, — шутливо произнесла Белка.

— Иду-иду! — неожиданно ответил звонкий женский голос с той стороны.

Беляна и Вера одновременно подпрыгнули. Мимо экрана, вероятно, в направлении входной двери, продефилировала стройная молодая женщина с тёмной косой, перекинутой через плечо.

— Кхм, — откашлялась Белка.

— Ой! — вздрогнула женщина.

— Добрый вечер, — вежливо приветствовала её девушка.

Обладательница длинной косы медленно повернулась и уставилась на них с бабушкой. Её глаза изумлённо округлились, будто увидели привидение, а правая рука накрыла рот.

— Лика! — воскликнула женщина, охватив теперь уже обеими ладонями лицо.

— Простите? — не поняла Беляна.

— Ты очень похожа на маму, — тихонько прошептала ей Вера Сергеевна.

— А-а-а, — протянула Белка и, обращаясь к собеседнице за экраном, промолвила, — Извините, но я не Лика. Меня зовут Беляна.

— Силы небесные! — всплеснула руками женщина и опустилась на стул, не спуская взгляда с Белки и Веры за её спиной.

— А я Вера, — представилась бабушка, — Вера Сергеевна.

Женщина непроизвольно кивнула:

— Меня Радмилой зовут, — пришла она, наконец, в себя.

— Очень приятно, — одновременно изрекли бабушка и внучка.

— А где Милолика?

— Милолика — это мама? — переспросила на всякий случай Беляна.

Радмила хлопнула ресницами.

— Извините, но мама умерла семнадцать лет назад.

На глаза Белки навернулись слёзы. Ох, и день рождения!

Женщина по ту сторону экрана закрыла ладонями лицо, опустив голову, и начала раскачиваться со стороны в сторону. Её плечи подрагивали в такт тихому причитанию, смысл которого был понятен и так.

Наконец она подняла лицо, мокрое от слёз, и промолвила, вздохнув:

— Я так и думала. Но всё-таки надеялась, — она проморгалась, спустив по щекам ещё пару слезинок, — А ты, значит, Белянушка.

Радмила подошла ближе к экрану и посмотрела на Белку с такой нежностью, будто хотела запомнить каждую её ресничку, обнять каждую чёрточку. Белка тоже внезапно почувствовала теплоту к этой незнакомой, странной женщине.

— Простите, а кто Вы маме? — несмело спросила девушка, — Сестра?

Радмила задорно усмехнулась:

— А что, разве похожа? — спросила любезно, — Нет, Белянушка, я ей не сестра, скорей, подруга. Близкая подруга, подчас, больше, чем сестра.

— Расскажите о моей маме, пожалуйста, — попросила Белка.

— Расскажу, милая. Конечно, расскажу. Вот только солнышко скоро сядет. Связь, если не ошибаюсь, прервётся и зерцальник погаснет. Жду вас обеих завтра, в то же время.

— Зерцальник?

— Ну да, золотое блюдечко — наливное яблочко мы коротко зерцальником называем. Или вещальником — кому как нравится.

— Скажите хоть, где Вы находитесь? Может, я приеду к Вам завтра? — спросила Белка, недоумевая, зачем ждать ещё целые сутки.

Но Радмила вдруг звонко рассмеялась, слегка запрокинув голову, и ласково промолвила в ответ:

— Не сможешь ты ко мне приехать, деточка. Потерпи до завтра, хорошо? Я догадываюсь, где тебя Милолика спрятала. А вот тебе, милая, придётся о многом узнать. До завтра, Верочка…

Последние слова маминой подруги Белка и Вера Сергеевна едва расслышали через резко потемневший экран. Солнце село, а вместе с ним погасло золотое блюдечко, которое, как выяснилось, называется зерцальником.

— Тортика? — предложила Вера, когда Беляна понуро отошла с яблоком в ладони от блюдца, которое теперь вовсе не походило на нечто волшебное.

— Только не тортика! — в ужасе воскликнула девушка, сразу приходя в себя, — Во мне сидит тонна мороженого! На всю жизнь наелась! Просто чаю. Черного. Крепкого. Можно колбаски, — добавила она, улыбаясь.

— Мне Радмила понравилась, — уверенно произнесла Вера Сергеевна, наливая кипяток в заварник.

— Мне тоже, — отозвалась Белка, — Схожу пока к себе, переоденусь.

— Правильно, — согласилась Вера, — И возвращайся сразу — чай пить.

Готовясь к следующей вечерней встрече, Вера с Беляной придвинули стол поближе к стене, на которой повесили блюдечко, и заварили чай заранее. Лишь только солнечные лучи из окна упали на зерцальник, Белка толкнула яблочко.

— Привет, мои дорогие, — искренне заулыбалась им Радмила с той стороны.

Все втроём рассмеялись, заметив, что устроились одинаково — удобно и с комфортом. После короткого обмена любезностями, Рада поспешила приступить к делу:

— Значит так, Белянушка. Мама твоя, хоть и экспериментаторшей знатной была, однако глупостью несусветной не отличалась. Поэтому, милая, расскажи-ка мне всё, чтобы мы вместе решили, что дальше делать.

Вера кивнула, отпивая глоточек ароматного чая.

— Да я, тётя Рада, очень мало знаю. Пусть лучше бабуля начнёт.

Вера Сергеевна подробно изложила историю о том, как встретила странную молодую женщину на дороге, что та успела сказать и что велела передать подросшей дочери. А ещё коротко историю их с Беляной жизни.