Дикое правосудие - [69]

Конечно, это был скандал. Билл Филлипс выглядел так, словно его ударили. Его сын опустил голову и закрыл лицо руками. Молодой Лес сидел с ошеломленным видом.

От ужаса и потрясения Джоанна не могла пошевелиться. Такого ни ей, ни Филдингу не могло присниться и в страшном сне. Пол видел эту опасность, но ей удалось убедить его. Она была так уверена… или, по крайней мере, обманывала себя. Что же до Наффилда… складывалось впечатление, что он по-прежнему считает себя неуязвимым. Да, таким он всегда и казался. Это было невыносимо! Неужели неизбежный удар по его неуязвимости обрушится именно сейчас? Леденея от страха, она подозревала, что так все и случится.

«Допустим, О’Доннеллы разгадали причастность „Комет“, но как они узнали, что именно Филдинг подал эту идею?» — не переставала задавать себе вопрос Джоанна. Может, конечно, и догадались. Но здесь было много путей: к примеру, Филдинг, на радостях, что дело катится как по рельсам, похвастался своей ролью вдохновителя перед коллегами. Особенно если был пьян. Джоанна допускала, что он все еще пьет. Наверное, даже больше, чем раньше.

В любом случае стремительные действия со стороны защиты нанесли обвинению смертельный удар. Адвокаты О’Доннелла поступили по-умному: никогда не стоит недооценивать ханжескую ненависть, питаемую британской публикой к национальным газетам, которые она так жадно читает. И когда эти «читатели» чувствуют, что какая-то газетенка и те, кто ее производит, находятся на их милости, их ханжество не знает границ. Не важно, судьи это или те, кто сидит на скамье присяжных.

Внезапно на ум пришли нежелательные примеры. Джо не понимала, как человек в здравом рассудке мог поверить в смехотворную историю, выдуманную Джеффри Арчером, будто он договорился с посредником передать пачку наличных на вокзале Кингс-Кросс девушке по имени Моника Колин, не в обмен на ее молчание, а так, из добрых побуждений.

Но у присяжных своя логика: если Арчер лжет, выходит, «Дейли стар» — из всех британских таблоидов самый захудалый — говорил правду. Джеффри Арчер поставил на то, что никакие присяжные никогда в это не поверят, и не прогадал.

Подчеркивая участие одной из многотиражных газет в его обвинении, О’Доннелл эффектно играл роль невиновного человека, преследуемого прессой, ну и немного полицией. И судьи это проглотили. От потрясения Джо не могла произнести ни слова. О возможных последствиях даже подумать было страшно.

Все закончилось в первый же день. Около четырех часов судьи удалились на совещание, которое длилось всего несколько минут. Затем леди Слейтер зачитала вердикт. Как и ожидалось, она сурово порицала «Комет» за участие в этом сфабрикованном обвинении. Майку Филдингу тоже досталось за безответственное поведение, которое, как объявила леди Слейтер, действительно можно квалифицировать как «домогательство». В ее речи промелькнули все подходящие к случаю фразы из юридического жаргона — «эпизоды уголовного дела» и прочее в том же роде, — и она сделала вывод:

— Принцип, согласно которому нельзя повторно привлекать к судебной ответственности за одно и то же преступление, если подсудимый уже был оправдан, в нашей стране все еще действует. Несмотря на аргументы, приведенные стороной обвинения, суд считает, что фрагменты еще не вступивших в силу положений Европейской конвенции о правах человека не должны существенно влиять на наш судебно-процессуальный порядок. Наш суд склонен принимать во внимание только те законы, которые действуют на территории нашего государства, до тех пор пока более высокая инстанция не решит — если решит — иначе. В любом случае единственное новое доказательство, предложенное стороной обвинения, является и будет оставаться неправомерным. В деле нет образцов биологического материала для ДНК-анализа, полученных законным путем, и не может быть при любых обстоятельствах, поскольку связь подсудимого с этим преступлением остается под вопросом. Поэтому у нас нет другой альтернативы, как только поддержать заявление защиты о злоупотреблении судебным процессом. Мы находим, что состав преступления отсутствует, и, таким образом, я закрываю это дело.

О’Доннелл выкарабкался. Опять.

Он и его пособники снова обвели закон вокруг пальца, а она и ее газета стали посмешищем. Наверное, Джо слишком наивно надеялась, что можно сохранить в тайне участие газеты в подготовке процесса. Разумеется, ничего подобного она не ожидала. Она была в ярости, но в большую ярость, как она знала, придет ее муж.

Несколько секунд она сидела, почти ничего не видя. Перед глазами проплыло лицо чернее тучи — Билл Филлипс. Он протолкался мимо нее и бросился из зала суда. Остальные Филлипсы сразу же последовали за ним. Они не пытались заговорить с ней, да и к лучшему: Джоанна не была уверена, что дар речи уже вернулся к ней. Она медленно поднялась и побрела к выходу.

Стоял конец октября, и дул довольно ощутимый ветер, но Джоанне было жарко. Блузка, надетая под жакет ее шерстяного брючного костюма, от пота прилипла к спине. Все лицо горело. Раньше она не задумывалась серьезно, что произойдет, если дело провалится. Она запрещала себе думать об этом. На ступеньках здания суда ее ожидало тошнотворное зрелище: О’Доннелл давал журналистам импровизированную пресс-конференцию. Как всегда, рядом с ним стоял его отец. Может, он и был теперь слаб телом, но жесткость и сила характера не покинули его. Казалось, его усталость почти исчезла. По-прежнему тяжело опираясь на трость, свободной рукой он с сияющим видом похлопывал сына по спине. Невероятно! У Джоанны все еще не укладывалось в голове, что Сэм действительно считает своего старшего сына невиновным. Ей казалось, что Большой Сэм нашел бы преступление такого рода отвратительным, как, впрочем, и почти любой другой человек. Наверняка единственным объяснением могло быть только то, что старик питал слабость к Джимбо. И когда дело касалось его любимого сынка, он становился слепым и не видел того, что для других было очевидным. Джоанна знала, что Филдинг тоже так считает. Филдинг. Сейчас у нее осталось одно желание — поскорее убраться отсюда, но людской поток мешал ее продвижению. Она огляделась по сторонам в поисках детектива. Он шел прямо за ней, так же отчаянно пытаясь скрыться с глаз, как и она, насколько поняла Джоанна. На мгновение их взгляды встретились. В его глазах стояла пустота, а губы сжались в твердую, жесткую линию. Его лицо выражало именно то, что она чувствовала.