Диккенс - [137]

Когда читатели знакомятся с этими строками, они не сомневаются, что «Субботнее обозрение» меньше всего склонно защищать мсье Дефаржа и его жену Терезу от Чарльза Диккенса. Но «Субботнее обозрение» весьма склонно защищать дедов современного читателя от обвинений в угнетении мсье Дефаржей— безразлично, где они проживают, во Франции или в Англии. Это ясно читателям, и многие из них согласны с почтенным журналом. А для некоторых из них, быть может, очевидно, что Чарльз Диккенс обратился к французской революции не случайно. Разве в грозный исторический час не предстает сердце человека свободным от тех идиллических покровов, в которые облекал его когда-то Чарльз Диккенс? Очень соблазнительно взглянуть в этот час на того, кто угнетал, и на того, кто был угнетен.

И вот Диккенс рассказал о том, что у людей французской революции он не нашел ничего, кроме жажды разрушения и мести. Никакой Карлейль не смог бы это ему внушить. Да, Диккенс испытывал своеобразное удовольствие, когда рисовал свойства человеческой природы, столь возмутившие журнал. Кроме этих свойств, Диккенс в самом деле ничего не разглядел. Это не могло никого удовлетворить — ни сторонников консервативного журнала, ни более зорких их политических врагов. Но выводы удовлетворили самого Диккенса.

16. И рушатся большие надежды

И раньше у него бывали периоды бессонницы, но они проходили. Теперь не то. Испытания последних двух лет — разрыв с женой, новая жизнь без нее — повлекли бессонницу, с которой нет сил бороться. Остается один выход — бродить всю ночь по Лондону или по окрестностям Гэдсхилла. Если зима на исходе, но рассветает еще не очень рано, бродишь по отдаленным лондонским районам с двух часов ночи до восхода солнца. Возвращаешься домой усталым, и есть надежда уснуть с зарей. А летом и ранней осенью в Гэдсхилле шагаешь милю за милей, лунной короткой ночью и… И тогда рождается плодотворная идея. Не вернуться ли на время к жанру Боза? Во время таких прогулок немало видишь, вспоминаешь немало, пусть читатели «Круглого года» читают о том, что видел и о чем вспомнил…

Он рекомендуется читателю как путешественник — пешеход по городу и по сельским большакам и проселкам. И начинает печатать в «Круглом годе» серию «Неторгового путешественника». Это серия скетчей, эссеев, путевых картин, воспоминаний детства. Это снова Боз.

Летом его семья еще уменьшается. Эльстон Коллинз, брат Уилки, славный малый, получает от Кэт — младшей дочери — согласие выйти за него замуж. Теперь, стало быть, в доме остается только Джорджина и старшая дочь Мэри, да три младших мальчика. Джорджина и Мэри никогда его не покинут, а младшие сыновья также скоро разлетятся по колледжам и будут наезжать домой только на каникулы. Гэдсхилл как будто приспособлен уже для зимнего жилья, можно продать Тэвисток Хауз и переселиться за город. Если же придется оставаться в Лондоне на несколько дней, можно оборудовать две комнаты в редакции «Круглого года».

Из Тэвисток Хауза отправлены в Гэдсхилл вещи, с которыми не хочется расстаться. Тэвисток Хауз продан. Теперь, с сентября 1860 года, Диккенс — деревенский житель. Приходит к концу «Неторговый путешественник», — последнее, шестнадцатое, «путешествие» замыкает в октябре серию. Нет охоты продолжать ее, когда с каждым днем яснее видишь участников нового романа. Почему-то теперь готовишься к новому роману с большей тревогой, чем в прежние времена. Очень неспокойно, сильный нервический подъем. Или это тоже последствия памятных событий?

Когда в декабре читатели «Круглого года» находят в журнале первые главы романа «Большие надежды», суровые морозы угрожают деревенским обитателям Гэдсхилла лишениями. На рождество безнадежно замерзают все трубы в доме, никакой камин не обогреет комнат. Зима необычная, надо снова переезжать до лета в город, во временную меблированную квартиру, которую удается арендовать в Риджент Парке на Ганновер Террас. Снова надо работать с большим напряжением — по законам еженедельного журнала. Работать — трудно, ревматизм вскрылся еще летом, а от морозов он обострился.

Но радует прием читателем нового романа. Неделя идет за неделей, и с каждым номером успех романа становится все более очевидным. Нужно признать удачной идею повествования от лица главного героя, как в «Дэвиде Копперфильде».

В романе «Большие надежды» ведет рассказ мальчик. Он сирота. Зовут его Филипп Пиррип, он называет себя — Пип. В болотистой низине, где Пип любит бродить, — в семи милях от Гэдсхилла, Диккенсу хорошо знакомы эти болота, — сирота встречает странного человека. Он скрывается здесь, этот человек, бежав из тюрьмы, и он заставляет Пипа принести ему пищу из запасов миссис Гарджери. Но на следующий вечер беглеца уже нет там, где Пип с ним встретился. Он пойман, ему не удалось скрыться. Время идет, Пип учится в воскресной школе, потом его помещают к маниакальной богатой старой деве мисс Хевишам. Когда-то ее жених, некий Компейсон, в день свадьбы покинул ее. С той поры мисс Хевишам носит всегда подвенечное платье и обучает молодых девушек, которых берет на воспитание, завоевывать сердца мужчин и разбивать их. У такой эксцентричной леди Пип встречает воспитанницу ее — Эстеллу, которая причиняет подростку много горя, высмеивая его невежество и бедность, что не мешает ему по-детски в нее влюбиться. Скоро мисс Хевишам отдает его в учение к кузнецу, четыре года служит Пип подручным кузнеца Джо Гарджери, добряка, женатого на сестре Пипа, женщине крутого нрава. Вместе с ним работает поденщиком подросток Орлик, который становится его заклятым врагом. Орлик жестоко расправляется с женой своего хозяина, добряка Джо; после этой расправы миссис Гарджери остается калекой.