Дикий восторг - [60]

— Привет, Джек! София только что здесь была.

— Куда она пошла?

— Наверх. На крышу, думаю. Хотя нам нельзя там находиться.

Я целую макушку Мины, взъерошиваю волосы Джеймса и выбегаю через дверь. Четыре лестничных пролета оставляют меня запыхавшимся и с болью в боку — почему крыша? София идет туда только когда ей нереально грустно или она в депрессии. Плюс, все эти разбитые вазы? Она обожает эти вазы. Она бы никогда…

Я поднимаюсь быстрее и врываюсь через аварийную дверь на слабый, солнечный свет.

София стоит на краю. Не так, как я находил ее много раз и как боялся застать. Она выглядывает из-за него, наблюдая за раскинувшимся внизу миром. Ее руки сцеплены за спиной, а платиновые волосы развиваются на ветру, словно залитые лунным светом нити золота.

Она оглядывается через плечо и улыбается мне.

— Привет.

— София… — Я подбегаю к ней, поворачиваю лицом ко мне и осматриваю на наличие ран. — Ты в порядке?

— Конечно. Просто захотелось немного подышать свежим воздухом. А вот ты выглядишь не очень хорошо.

Я выдыхаю все беспокойство.

— Я был… я пришел тебя навестить, а твоя комната… в ней все вазы разбиты. Это ты сделала?

— Случайно, — кивает она. — Я танцевала дабстеп и немного увлеклась. Мне не захотелось с этим возиться, так что я просто оставила там все на милость уборщика и пришла сюда. Подло с моей стороны, знаю.

— Нет, нет, ничего страшного. Просто ты заставила нас с Наоми переживать.

Она склоняет голову и обнимает меня.

— Ах, прости! Я не хотела, правда.

Я обнимаю ее и вдыхаю запах ее волос, убеждаясь, что она все еще здесь. И она реальна. Я ощущаю ее всем телом, чувствую ее аромат, она реальнее, чем что-либо в моей жизни. И всегда была.

Половина меня хочет рассказать ей про Айсис. А другая половина знает, что она в любом случае воспримет это плохо, а с приближающейся невероятно важной операцией ее психическая устойчивость должна быть твердой. Я расскажу ей после, когда она снова будет здоровой и невредимой.

— Я люблю тебя, — говорю я. Она хихикает, играя с моими волосами.

— Знаю. Я тоже тебя люблю. Спасибо, что был таким сильным ради меня все это время. Спасибо, что так усердно работал, и так долго. Что ж, скоро все будет кончено.

— Ты сможешь делать все, что захочешь. Поехать, куда захочешь. Ты будешь свободна.

Она смеется и обнимает меня еще крепче.

— Я уже свободна.

* * *

Сегодня легче.

Не стало ярче — тьма по-прежнему вырисовывается по краям моего поля зрения, но я ударяю ее в живот и все равно еду в больницу. Ненадолго останавливаюсь в дверях приемной.

Когда я впервые здесь оказалась, я была другим человеком. А еще без сознания и истекала кровью. Но также я была совершенно другой. Более шумной. Более несносной. Менее злой. Это явно нечестный обмен. Но на самом деле честных сделок вообще не существует. Я выучила это наверняка.

— Айсис!

Я оглядываюсь и вижу доктора Мерних, направляющуюся ко мне, ее непослушные волосы сегодня еще более пушистые.

— Доктор М! Что происходит в городе чокнутых?

Она смеется.

— На самом деле ничего особенного. Все интересные шалости, происходящие здесь, неожиданно и загадочно прекратились, как только ты уехала.

— Ах, ну, что я могу сказать? Полтергейсты непостоянны. К тому же сверхъестественны и нереальны. Но в основном непостоянны.

— Ты приехала навестить Софию?

— Ага.

— Ты выглядишь гораздо лучше, — говорит она, оглядывая меня с ног до головы. — И говоришь лучше.

— Правда? Потому что сейчас я чувствую себя гораздо хреновее, чем когда-либо.

— Но теперь ты это чувствуешь. А не убегаешь от этого. Это хорошее начало. Маленькими шажками, помнишь?

— Ага, — киваю я. — Думаю, я делаю успехи. Я имею в виду, что фантастическая стирающая память машина как в фильме «Вечное сияние чистого разума» была бы полезна и чрезвычайно желанна, но, эй, вы, ученые ребята, работаете очень медленно, и у вас всегда нет денег. Что ж, я вас прощаю.

Мерних улыбается, но ее улыбка быстро исчезает.

— Айсис? Только между нами: думаешь, как дела у Софии?

— Не знаю. В одну минуту я ей нравлюсь, в следующую она меня ненавидит, а далее она плачет у меня на плече. Но она кажется сильнее, в каком-то смысле. Теперь София концентрируется на вещах, которые действительно для нее важны. И она все равно милая. Она всегда милая.

— За исключением случаев, когда это не так, — уточняет Мерних.

— Ну и это тоже.

Мерних размышляет над моими словами, и, наконец, похлопывает меня по плечу.

— Что ж, спасибо, что так часто навещаешь ее. Знаешь, ты ей действительно нравишься. Глубоко внутри. Она видит в тебе себя и хочет, чтобы ты была счастлива так, как она не может быть всегда.

— Никто из нас не может быть счастлив все время.

— Да. Но ты, несомненно, стараешься больше чем кто-либо другой, не так ли?

Ее слова наносят сильный удар. Она улыбается в последний раз, разворачивается и идет по коридору, обращаясь к другому врачу.

Я заглядываю в детское отделение, но Мира с Джеймсом ушли на обед в столовую. Дверь Софии открыта, и я захожу, чтобы увидеть ее и Джека, обнимающихся. Я сразу же отступаю, но София слышит меня и отстраняется.

— Айсис! Привет! — она подбегает и обнимает меня, а я поглядываю на Джека поверх ее плеча. У него бесстрастное выражение лица, но я улавливаю малейший намек на беспокойство.