Дикий - [6]

обращаться, а это значит, что ему нужен телесный контакт. После восьми лет человек не сможет устоять, но кошке это не понравится. Она захочет крови.

Брэм не ответил. Даг был альфой стаи и единственным экспертом по кошкам-оборотням, и даже в лучшие времена не любил, когда с ним спорили. Однако Даг не видел Этана здесь много лет назад. Котенок пытался спасти волчицу, пожертвовав собой. Лила – Брэм поклялся себе никогда не забывать ее имени – была уже мертва, и жертва Этана оказалась печальной и напрасной.

Глава три

Этан проснулся в слезах, на него нахлынули человеческие воспоминания. Лила лежала рядом с ним, ее тело было разорвано на куски, несмотря на все его старания забыть тот день, он так и не смог.

Он поерзал, но воспоминания не желали отступать.

Руки, большие и теплые, прижали его к твердому телу.

Незнакомец утешающе потерся носом о его шею, заставив Этана всхлипнуть еще громче. Ему должно было быть стыдно, но он слишком устал, чтобы стыдиться. На этот раз руки не стали сдавливать его. Вместо этого они начали успокаивающе гладить его по лицу, бокам, делая только больнее. Он никак не мог вздохнуть.

– Этан.

Это имя придумала Лила. Он так и не узнал почему. Она предложила имя его матери, и той оно понравилось.

– Этан. – Голос звучал напряженно, даже обеспокоенно. Почему? Этану следовало бы, наверное, что-то заподозрить, но от слез он слишком ослаб.

Он повернул голову к мужчине, не в силах устоять перед человеческим прикосновением. Этан оставался кошкой не без причины. Кошкам никто не нужен, им не надо, чтобы их обнимали, а Этан был дураком. Он потянулся к мужчине и заплакал. Он не мог остановиться. Не мог держать боль в себе. Волк шептал что-то успокаивающее, а тело Этана содрогалось от рыданий.

– Что-то не так. – Встревоженный тихий голос обращался не к нему. – Он совсем измотается, если это продолжится. – В словах слышалась какая-то злость, почти гнев.

Этан не понимал, почему его тюремщики не делают ему больно?

– Держи его спиной к себе, Брэм, – предупредил альфа, Этан ничего не понял, но мгновение спустя еще одна пара рук заставила его отвернуться от того, кто обнимал его, и Этан изо всех сил начал вырываться.

Руки крепко сжались, не давая пошевелиться, и тот, кого звали Брэм, зарычал:

– Отойди, Даг.

– Что ты сказал? – Слава богу, руки второго пропали.

– Прости. – Брэм охнул – явно от боли – голос его звучал вымученно, тело натянулось как струна, хотя хватка осталась почти нежной.

Этан не понимал, что происходит, только, что второй волк теперь прикасается к Брэму, а не к нему.

– Но, Даг, – возразил Брэм, – ты делаешь только хуже.

– Держи его спиной к себе, – невозмутимо повторил тот.

– Хорошо.

Альфа сделал шаг в сторону.

– Я просто не хочу, чтобы он вцепился тебе в горло.

Этан хватал ртом воздух, ожидая, когда Даг набросится на него, когда они раздерут его в клочья. Он забыл, что ждал этого. Как он мог забыть? Собраться, нужно собраться. Почему он так слаб? Он не мог думать, он сейчас потеряет сознание. Опять.

Комната потускнела, кто-то зарылся лицом в его волосы… длинные волосы.

– Этан. – Голос дрожал… в нем слышалось почти отчаяние, слабое эхо его собственного. – Тшшш.

Когтистая лапа, когтистая волчья лапа, вспорола его живот. Этан пытался не дать кишкам вывалиться наружу. Человек внутри него устал, но кугуар все еще боролся, перекидываясь, чтобы спасти себя, спасти Этана. Когда он пришел в себя, волки уже превратились в людей, у одного из них в руках был нож.

– С чего начнем в этот раз? – Габриэль поднял нож, солнце заиграло на лезвии, и замахнулся.

Этан повалился на пол, но кто-то подхватил его. Волк, хотя этот его мучитель не стал резать его на части, как тот другой в прошлый раз. Вместо этого волк обнял его.

Руки казались смутно знакомыми. Он уже достаточно времени провел в их объятии, чтобы почти привыкнуть к этому: грудь к спине, чужие ноги, обвивающие его ноги, руки, крепко обхватывающие его тело. Ему не делали больно. По крайней мере тот волк, что держал его, не делал. Просто удерживал.

– Этан. – Чье-то лицо уткнулось ему в шею. Этот жест не должен был успокоить его, но почему-то успокоил. По крайней мере Этан вдруг понял, что устал бороться. Хотя расслабляться было глупо, но осторожные руки искушали, и Этан перестал вырываться. Через мгновение его снова одолела усталость, и, ни о чем не думая, он просто откинул голову на плечо волка. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким изможденным.

Волк мог впиться в его яремную вену, и Этан не сумел бы остановить его. Может, они хотят заморить его голодом? Его дыхание опять участилось от страха и в то же время надежды – ведь ему пока не причинили вреда.

Никаких клыков, только теплый нос, влажное дыхание и удовлетворенное (?) рычание. Может, от облегчения?

– Этан? – настороженный голос. – Ты можешь говорить?

Этан задрожал и потерся затылком о плечо волка, громко дыша и радуясь, что сегодня нет ножей и когтей.

Затем его заставили попить. Он даже не понимал, что хочет пить, пока чьи-то руки не поднесли стакан. Как только он оказался у его губ, Этан начал жадно глотать воду, пока ничего не осталось. Его веки устало опустились, на это простое действие ушли все силы, поэтому он снова откинул голову на плечо волку и заснул.