Дикий - [25]
Брэм не хотел, чтобы в Этана стреляли, но здесь надо действовать осторожно. Даг почти вне себя.
– В прошлый раз мы использовали транквилизатор. Он же обернулся, помнишь? Если усыпить его, не придется опасаться, что он станет бороться с превращением, попробует остаться кошкой и истечет кровью.
Даг презрительно фыркнул.
– С какой стати ему бороться с превращением, если он ранен?
Брэм ответил на взгляд Дага.
– В этой маленькой комнате он сходит с ума. Ты должен это понимать. Это делает его непредсказуемым. Он может выбрать смерть, а не заключение.
Даг выглядел огорошенным.
– Не думаю, что у него склонность к суициду. – Он махнул на экран монитора. – Этому парню хочется жить.
– Он не так прост. В конце концов, мы же не смогли предугадать, что он перекинется.
– Я не смог предугадать, что ты все испортишь. – Даг тряхнул головой. – И все же воспользуемся снотворным, как ты предложил. Не хочу, чтобы ему что-нибудь угрожало, потому что завтра мы должны его сбагрить. Вряд ли этим людям понравится дохлая кошка. – Но в глазах Дага читалось подозрение, как будто после случившегося Брэм не заслуживал доверия. – Этан наверняка набросится на нас, неважно, с пулями мы будем или с транками. Пуля, конечно, действеннее. А снотворное медленнее.
– Давай, я сам все сделаю.
Даг невесело рассмеялся.
– Может, я и зол на тебя за эту оплошность, Брэм, но я совсем не хочу, чтобы тебя разорвали на куски.
– Я знаю. – Он действительно знал, и от этого становилось еще тяжелее. Ему приходилось изо всех сил держать себя в руках – он должен сделать то, что должен. Брэм шумно вздохнул, и Даг, наверное, решил, что он собирается с силами. Пожалуй, так и есть, вот только причина совсем не та, что решил Даг. – Думаю, Этан не станет убивать меня.
– Ну и дурак.
– Может и так. Но я все равно думаю, что не станет. Ты сам говорил, что он видит во мне свою пару. Это ведь хоть что-то да значит, даже для кошки. – Брэм сделал паузу. – Дай мне транквилизатор. Я все сделаю.
Даг бросил взгляд на экран. Этан спрыгнул с постели, когтями стащил одеяло и простыни и стал рвать матрас, раздирая на кусочки хлопок и поролон.
– В одном ты прав – он явно сходит с ума. Я думал, он продержится еще сутки.
Альфа подошел к морозильной камере, набрал комбинацию цифр на замке и достал ампулу.
Брэм чувствовал себя, как в замедленной съемке.
Не вставая с корточек, Даг обеспокоенно оглянулся на него.
– Ты боишься.
– Немного, – признался он. – Но я смогу это сделать.
Альфа выпрямился, держа транквилизатор в руке, и пояснил:
– Комната слишком мала, чтобы пользоваться ружьем. Тебе придется вколоть снотворное шприцом. Все еще думаешь, тебе это по силам?
Брэм кивнул.
Даг разорвал упаковку, набрал шприц и взвесил его в ладони.
– Уверен?
Брэм снова кивнул.
– По-моему, ты чересчур нервничаешь.
Даг протянул шприц Брэму, и тот неуверенно сжал его в руке.
– Надо надавить вот сюда, так? – Он положил большой палец на поршень.
Глаза Дага полыхнули раздражением.
– Да. По-моему, это и так ясно.
Брэм покорно опустил глаза, из-под ресниц рассматривая бедро Дага, примерно сюда тот попал из ружья, когда Этан пытался убежать от стаи. Чуть ниже ягодицы – то что нужно.
Он ударил с размаха – игла проткнула джинсу и вонзилась в плоть. Брэм нажал на поршень и отпрыгнул в сторону, прежде чем Даг успел отреагировать, пустой шприц остался торчать у него в бедре. Даг вырвал его, на его лице смешались изумление и злость. Открыв рот, он вылупился на Брэма.
– Ах ты мелкий говнюк.
Побледнев от ярости, Даг бросился на него, Брэм давно не видел его таким взбешенным. Даг хотел убить его, и Брэм уклонился от удара.
– Ты что творишь, недомерок? – Даг покачнулся, да, едва заметно, но достаточно, чтобы понять, что транквилизатор начал действовать. Альфа вдруг бросился к двери. «За помощью», – понял Брэм. Он надеялся, что Даг вырубится и до этого не дойдет, но выхода не оставалось. Он выкрутил тому руки и навалился сзади, Даг не смог удержаться и со стоном растянулся на полу. Брэм был ненамного меньше него, так что не давать Дагу подняться оказалось нетрудно. Тот продолжал вырываться, хотя его ярость и ослабла из-за снотворного и растерянности.
А потом альфа вдруг замер.
– Брэм. Слезь с меня. – Это был приказ, и Брэм с трудом удержался, чтобы не повиноваться.
– Прости. – Он покачал головой, хотя Даг не мог его видеть.
– Слезь, Брэм, сейчас же. Я готов все обсудить, только слезь. Не знаю, что творитшся у тебя в голове, но я могу… Готов… сделать шскидку…
– Мне правда жаль, Даг. – Он говорил совершенно искренне.
– Брэм. – Но голос его звучал сонно. – Брэм. Ну же.
– Мне очень жаль.
Отчаянным усилием Даг подсунул под себя руки и попытался встать, несмотря на тяжесть Брэма, но ему удалось лишь приподнять голову.
– Не. Думаю. Брэм.
– Спи, Даг. Сейчас ты больше ничего не можешь сделать. – Как странно было говорить нечто подобное своему альфе.
И наверное, впервые в жизни Даг послушался Брэма.
Глава девять
Брэм посмотрел, как лицо Дага разглаживается, и вскоре почувствовал, как тот расслабленно обмяк. Поспешно вскочив с него – он не желал прикасаться к альфе дольше, чем необходимо – Брэм, несмотря на охвативший его ужас, подхватил альфу под руки и оттащил в кладовку. Конечно, Дага будет нетрудно найти, когда остальные заподозрят, что что-то не так, но до тех пор никто его не заметит.
Алек Райерсон носит шрам на груди и многочисленные шрамы в душе, как уродливые напоминания о ночном кошмаре, который до сих пор кажется ему не совсем реальным. Даже сейчас, год спустя, он не выходит из дома в полнолуние и избегает людей, до тех пор пока не встречает Лиама. Лиам чувствует, что его тянет к Алеку. Однако он – оборотень, а Алек - человек, который к тому же боится каких бы то ни было отношений. Лиам узнает, что он не первый волк-оборотень, который встретился Алеку. На Алеке стоит смертельная метка кровавой «четверки», группы безжалостных оборотней, которые охотятся на людей.
Мечты амбициозного музыканта Кирилла разрушены вдребезги. В период, когда все кажется особенно блеклым, главный герой, по чистой случайности, спасает жизнь очень влиятельного, харизматичного, но в то же время абсолютно безумного человека. В благодарность мужчина хочет вытащить Кирилла из серости будней. Адреналин, страсть, новые эмоции. Кирилл вновь находит себя. Но лишь до того момента, пока он не встречает Еву. Женщину, которая хочет видеть весь мир в огне...
Аэрон, бессмертный воин, считает, что не нуждается в плотской любви. Поэтому когда-то в порыве самоуверенности он бросил Кроносу, Верховному богу титанов, дерзкий вызов, прося ниспослать ему такую женщину, которой придется добиваться. И вот уже несколько недель Аэрон ощущает беспокойство из-за Оливии, которая появилась около него столь внезапно. Ангел она или демон, какую угрозу несет в себе? Оливия клянется, что она падший ангел, что отказалась от бессмертия, потому что ей приказали расправиться с Аэроном, а она не может не только обезглавить его, но и причинить ему малейшую боль.
Дима прочитал или увидел мысли на моем лице, потому что одну руку убрал от овощей и схватил ею меня за попу, пододвигая к себе ближе. А я не сопротивлялась когда поцеловали за ушком, и когда, рука, пощупав бедра, скрытые только шортами переместилась вдоль талии на грудь и смяла, я совсем не сопротивлялась. Ни капельки! К тому же, не забывала один момент — в правой руке у мужчины нож!!! Погладила пальчиками Диме подбородок, почувствовала легкую щетинку. Он не брился эти пару дней, от этого сразу казался «взрослым», грозным, типичный бандит из боевиков, оставалось сигарету в зубы и запах перегара добавить. — Мурррр, — призывно мяукнула, прикрыв глаза. — Кису… надо… отодрать! — расслышала рык уже отнюдь не котика на ухо, а скорее зверя.
— Я не ожидала, Альбус, — начала МакГонагалл, когда дверь за студентками закрылась. — Что Грейнджер сможет попасть в эти цепкие лапы судьбы. — Что поделаешь, Минерва. Каждый из нас когда-то делает шаг ко взрослой жизни, — спокойно произнёс Дамблдор со своего портрета. Он уже отложил свитки и смотрел в сторону директора. Его очки-половинки лежали в его руках. — Просто кто-то делает это позже, а кто-то — намного раньше положенного.
— Любуешься? — голос Эриндела заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Да, — Тиннар произносит это очень хрипло и через силу. — Мальчик очень красив. И не менее опасен… — Можно подумать, что мы с тобой — две невесты на выданье! — Ну, мы-то нет, а вот его удар был для меня полной неожиданностью. — Он больше не ударит так — он знает, насколько это больно. — И он не пугает тебя этими силами? — Нет. Он — словно цветок на вершине горы — помнишь, эдельвейс-очень хрупкий, но выживает там, где другие просто замерзают.
Большими пальцами он старательно попытался убрать слёзы. Девушка всё также стояла, не двигаясь. Она замерла и была похожа на статую. Ангел. Оскверненный, но такой прекрасный ангел.