Дикий наездник - [75]

Она снова сосредоточилась на рунах. Желание узнать, что же находится внутри, было почти невыносимым, как и тревожность из-за своего неведения.

— Почему здесь текст альдари? — спросил Нуаду. — Зачем некронтир использовать язык наших предков?

— Незачем, — ответил Эльдрад. — Но можно сказать, что наши предки пользовались языком некронтир или возникшим от него наречием.

— Но ты ведь сказал, что это определенно руны альдари, — указала Иврайна. — Не протоязык, общий для Старейших. Стиль написания древний, но точно нашего народа.

— Тогда, возможно, если мне дадут подумать, я смогу распутать этот лингвистический узел, — проворчал ясновидец, отступив от остальных с воздетым посохом, чтобы его мерцающее навершие озарило письмена. Время от времени он поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, словно читая руны наискось.

— Когда мы были здесь в последний раз, Нуаду прикоснулся к пирамиде, — сказала Друткхала, приблизившись к своей госпоже сзади и встав рядом с ней. Она кинула на наследника клана вопросительный взгляд. — Может, ему повторить?

— Только не я! — ахнул дикий наездник. — Разряд отбросил меня через всю площадь, и у меня до сих пор кости болят.

— Но она отреагировала? — Эльдрад стремительно зашагал к Нуаду, указывая на него пальцем. — Ты возложил плоть на поверхность?

— Ладонь, — подтвердил он, сопроводив слова жестом. — На сам рунический металл.

— Интересно, — обронил ясновидец, вновь повернувшись к рунам.

Иврайна следила за его взглядом, пока он осматривал крутые склоны сооружения, но значение рун оставалось для нее столь же непонятным, как и странное стрекотание призраков, что напали на их временный лагерь.

— Ладно, — сдался Нуаду, сгорбившись и зашагав к пирамиде. — Я сделаю это.

Эльдрад посохом Ультамара преградил путь дикому наезднику, когда тот уже собирался пройти мимо.

— Пока не надо, — произнес ясновидец. — Возможно, хранилище пробуждает не столько физическое прикосновение, сколько то, что оно переносит твой дух внутрь нуль-поля некронтир. Мне это совсем не нравится, однако моя душа не так скованна смертной оболочкой, как твоя.

Он оттолкнул Нуаду на несколько шагов назад, а затем полностью повернулся к пирамиде и воздел перед собой обеими руками посох. Вокруг его шлема-призрака образовалось золотое сияние, и Иврайна почувствовала слабейшую задержку психической энергии. Она перевела взгляд с провидца на объект его внимания, отчаянно ища хоть какую-то реакцию на его пси-зондирование.

— Вот! — возглас Нуаду заставил всех встрепенуться, за исключением Эльдрада, который стоял так же неподвижно, как кристальные провидцы в куполе рукотворного мира.

Наследник клана указал на камни в основании пирамиды — точнее, на покрывающие их руны.

Идеограммы действительно засияли в ответ, хотя поначалу Иврайна приняла это всего лишь за отражение света самого Эльдрада. На ее глазах отблеск невероятным образом стал ярче и начал перескакивать с одной руны на другую, поднимаясь по стене пирамиды и растекаясь по остальным ее граням. Между рунами заплясали искры, красные и серебряные, черные и зеленые, своими скручивающимися потоками формируя очертания рун в послеобразах перед глазами.

— Открывается! — Оповещение Друткхалы было излишним.

Все присутствующие и так увидели серебряную нить, как будто протянувшуюся от основания пирамиды до самой вершины.

В тот же момент Иврайна ощутила резкий прилив Шепота, внезапное образование связи. Но не с ее сородичами, по-прежнему сражающимися у барьера, но с содержимым самого хранилища. Голос оставался тихим, его заглушали стены сооружения, но в нем безошибочно угадывалась дрожь энергии варпа.

Трещина на поверхности строения издала стенающий вопль, короткий и пронзительный, а затем с верхушки пирамиды сорвалась синяя молния и заземлилась в Эльдрада, ярко заискрив на его рунических латах. Несколько ударов сердца ясновидец стоял, содрогаясь в ее сверкающих объятиях, и вокруг его воздетого посоха плясали разряды. Затем он грузно начал заваливаться на вымощенную плиткой площадь.

Эльдрад рухнул и неподвижно замер на земле.

Остальные кинулись к нему, однако очередной вопль, вырвавшийся из открывшегося хранилища, заставил их застыть. По площади потекло серебро цвета отраженного лунного света. Оно казалось почти жидким и двигалось с плавной неторопливостью, выплескиваясь из расширяющегося проема в пирамиде.

Иврайна, преисполненная дурным предчувствием, уставилась на разливающееся сияние так, словно оно было озером кислоты, которое вот-вот поглотит ее. Пока она стояла, как будто приросшая к месту, серебро накрыло неподвижное тело Эльдрада и потекло к ней.

Ощущение, поначалу принятое ею за Шепот, оказалось вовсе не им. Голос Иннеада утонул в триумфальном смехе, частично похожем на возбужденное хихиканье, а частично на веселый гогот. Когда свет упал на руку Дщери Теней, она почувствовала дрожь прикосновения, словно чьи-то тонкие пальцы дотронулись до ее кожи под нательником. Плоть Иврайны ответила агонией, пронзившей ее иглами боли, как будто там, где нематериальные пальцы коснулись тела, у нее треснули кости. Смех перерос в сладострастное мурлыканье.