Дикий барин в домашних условиях - [4]
4. Нарушение критичности мышления. Я верю всему.
5. Воображение. На ранних этапах болезни (тут я улыбнулся) отличается высокой продуктивностью. Характерна разнородность образов, их нереалистичность, сверхоригинальность. На более поздних стадиях, при которых расстройство операционного и мотивационного компонентов носят развёрнутый характер, обнаруживается снижение уровня воссоздающего и творческого воображения. То есть я, Жванецкий, Акунин и Лев Толстой. К сожалению, болезнь прошла стороной мимо писателя Дж. Мартина.
6. Речь. Характерны изменения семантической стороны (шизофазия, неологизмы, изменения значения слов, избыточная смысловая насыщенность речи). Возможно преобладание монологовой активности. Далее авторы забыли, что врачи, и дописали как бы сбоку: «набивка речи: заполнение пустых пространств листа, орнаментация, привнесение символики, персеверация элементов». Как так можно?! Я могу говорить об этом часами перед йохирдунтами чвырлозными, говорить, говорить, говорить!
7. Эмоциональная сфера. Снижение нюансировки, адекватности эмоциональных реакций на стандартные стимулы и ситуации. Неадекватность амплитуды реакции на повседневность. Обеднение всех параметров эмоционального ответа. Не знаю, не знаю. Два часа красиво простоял перед зеркалом – ничего не заметил такого, просто орал от великолепия увиденного. Нормальная реакция, так скажу.
8. Нарушение структуры и иерархии потребностей, ослабление потребностей в интеллектуальном развитии… Чё за гон?!
Старик
Ещё вчера, звонко смеясь, я верхом носился по выгоревшей степи, вздымая под великим безразличным небом золотую ханскую пайцзу. Ещё вчера я дышал ковылями и чадом сгоревших посевов, любуясь отчаянием белокурых селян. Ночью пел гортанные напевы далёкого Каракорума.
А сегодня вернулся в город и внезапно осознал, что казавшийся таким долгим путь от юного баловника до старого дурака мною успешно пройден.
Загрустил. Решил освежить себя видами отдыхающих горожан и повелел нести меня на нашу гранитную набережную.
Пил, обмахиваясь новой панамой, шипучую минеральную воду с лаймом на набережной и увидел свою судьбу. Не представляю как, но пробрался на охраняемую веранду могучий нищий старик, из таких стариков, что к забору отшатнёшься, повстречавши глухой ночью в заборчатом переулке, заранее вытягивая из жилетного кармана часы.
Нищий старик имел при себе в нагрудной сумке одноглазого кота. Тоже очень впечатляющего. Кот с башкой размером с многодетную кастрюлю сверлил меня единственным глазом. На обгрызенном ухе сидела муха.
Вот есть коты, глядя на которых живо представляешь себе бабушку-вязальщицу в чепце с потёртыми лентами, постреливающую угольками печь, половик на восковых половицах. А есть такие коты, что сразу кровь, тоскливый утробный вой за мшистой крепостной стеной и седой сутулый инквизитор потирает заросший щетиной подбородок в отсвете факела.
Представленный моему вниманию кот был из последних. Они с дедом были похожи на ветеранов Скорцени.
Дед протянул мне бумагу, на которой было достаточно уверенно начертано: «Прошу для котика! Будь человеком!»
Таким вот почерком обычно предлагалось собраться с вещами к полудню у здания вокзала для отправки к небесным антресолям.
Театр
Начитанность и искушенность моих друзей и друзей друзей, которых имею я в житейском обозрении, поражает меня.
Белинский в восторге, чуть задыхаясь Дорониной, спрашивает у нас:
– Любите ли вы театр так, как я люблю его, то есть всеми силами души вашей, со всем энтузиазмом, со всем исступлением, к которому только способна пылкая молодость, жадная и страстная до впечатлений изящного?
Набирает воздуха в грудь…
А мы успеваем быстро и хором ответить:
– Да! Любим! Ещё как!
Хлопаем в ладоши. Я встаю и кланяюсь на четыре стороны и в угол ещё. Хлопки усиливаются. Я стыдливо закрываю лицо руками, но быстро и счастливо разнимаю их и вновь кланяюсь.
Белинский топчется на месте в горьком недоумении несправедливо осаженного рысака, плюет в зал и уходит.
– Твари, глядь, тупые… – из кулис.
Мы в зале с пониманием смотрим друг на друга в лорнеты.
Выходит Гоголь. Нет, не выходит, вылетает! Какой там выходит… Летит! Летит! Сам чёрт ему не брат, а кумов попередник! Крылатка стремительна всем на диво на нем! Что за чудо, а не крылатка!..
– Знаете ли вы, что такое украинская ночь? – говорит Николай Васильевич в сладком волнении.
– Да, да! Конечно! – кричим мы. – Конечно, знаем!
Некоторые достают шампанское и с шумом его откупоривают. Легкий гул по рядам. Свет люстр удачно ложится на меха и дробится в камнях. Вносят фазанов. Свист. Осетры. Кто-то вскакивает уже с пучками петрушки в ушах. Смех. Одобрения. С потолка сыпятся 100, 5000 и 500 в разном исполнении.
Из кулис выбегает Белинский с молотком:
– Коля! Коля! Пригнись!..
Лев Николаевич Толстой выводится напряжёнными театральными служителями на сцену. Упирается могучими стопами. Служители отдирают руки прозаика от бутафорских колонн. Граф могуче и отрицательно водит головой. Басит себе в босые ноги:
– Свобода? Зачем свобода? Счастие только в том, чтобы любить и желать, думать её желаниями, её мыслями, то есть никакой свободы, – вот это счастье!
«Если бы мне дали книгу с таким автором на обложке, я бы сразу понял, что это мистификация. К чему Джон? Каким образом у этого Джона может быть фамилия Шемякин?! Нелепица какая-то. Если бы мне сказали, что в жилах автора причудливо смешалась бурная кровь камчадалов и шотландцев, уральских староверов, немцев и маньчжур, я бы утвердился во мнении, что это очевидный фейк.Если бы я узнал, что автор, историк по образованию, учился также в духовной семинарии, зачем-то год ходил на танкере в Тихом океане, уверяя команду, что он первоклассный кок, работал приемщиком стеклотары, заместителем главы администрации города Самары, а в результате стал производителем систем очистки нефтепродуктов, торговцем виски и отцом многочисленного семейства, я бы сразу заявил, что столь зигзагообразной судьбы не бывает.
«Вот читаешь, к примеру, какие-то тексты. И видишь, что у одного автора мысли в тексте бредут, как колонны военнопленных по сгоревшей столице империи.У другого же текст как заседание трибунала где-то под Падуей, в году, скажем, 1567. Все очень дисциплинированно, но с огоньком таким.У третьего – ежата бегут за зайчатами.У четвертого мысль одна, но он ее так гоняет шваброй по подвалу, что за облезлой и не уследишь.Пятый химичит, смешивает то одно, то другое, и зеленый ассистент волочит по кафелю за ноги предыдущего дегустатора.Шестой дрессирует визжащие соображения в клетке.Седьмой ведет в ночи протокол допроса целого табора цыган, подпевая у пестрых кибиток наиболее удачным формулировкам.У кого как, короче говоря.А у меня шапито на пустынном берегу, я дубасю в барабан, не очень тактично прижимая к поясу свободной рукой чумазую мальвину, холодный песчаный ветер с холмов рвет ленты и шарики».
«Очень многие в последнее время стали задавать мне вопросы, связанные с родом моей деятельности. Для меня такое любопытство кажется странным. Люди не верят, что чтение псалмов на паперти взаправду может кормить!Любой Шерлок Холмс может подойти ко мне, хрустя пустыми ампулами с семипроцентным раствором под ботинками на пуговицах, и сразу же догадаться, кто я такой и чем зарабатываю себе на кусок горького хлеба и кружку дождевой воды. Раз в тельняшке – значит, моряк. Деревянная нога, подсыхающая у камина, говорит о том, что моряк я не очень хороший, но с богатым прошлым, скорее всего боевым.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.