Дикий барин в домашних условиях - [15]
Пока мы, ошеломлённые, выворачивали друг на друга всё новые и новые подробности своего теперь уже родства, так получается, я всех успокаивал, подмигивая официантам двумя глазами (коньяку, коньяку тащите, родимые!).
Потому как знаю ещё более зловещие примеры из нравственной истории родного города.
Шарманка
Я – человек, мечтающий о шарманке.
Я хочу шарманку. Я хочу её давно и всем проел плешь на эту тему, настолько я хочу шарманку.
Я хочу шляпу, я хочу плащ, я хочу опрятную старость, мне сейчас подскажут, что я хочу пёсика-шалуна, платок узелком, в котором пятачки, я хочу небо, Италию и легкие сандалии.
Из всего необходимого для карьеры шарманщика у меня есть внучка и необходимая начальная композиция. Под эту композицию я могу крутить ручку шарманки, зыркая из-под шляпы во все стороны, а потом и в пляс пуститься, как мне сейчас подскажут, под шепот внучки:
– Дедушка, не надо… дедушка, стыдно…
А я так, зажав зубами увядшую розу, вышагивая меж покрытых белоснежными скатертями столов, отвечаю:
– Поздно, родная, поздно… полицию вызывай…
Дружба
Опять психологи говорят мне про то, что надо дружить со своими детьми.
Не понимаю, откуда взялась эта блажь?
Но решил попробовать.
На крошечном острове, где раньше аборигены избивали беззащитных тюленей для своих нужд и бродили под солнцем в кишках по пояс, решил попробовать.
Подошел к задумавшемуся Вавилонию Джоновичу. Вавилоний Джонович удачно обрасопил рею на левый галс недавно. И с той поры под воздействием остальных участников экспедиции стал задумываться. Мы не верили, что выплывем, поэтому речи наши были очень убедительны.
Надо дружить с детьми.
Подхожу по черному песку. Говорю:
– Сынок! Представь, что с тобой сейчас говорит не отец твой, а твой друг! – Протянул к нему руки. – С тобой говорит друг! Лучший! Который нашел тебя после того, как ты его со спины долбанул бутылкой по башке, угнал его машину и сжёг его дом! Такой вот друг с тобой сейчас поговорит! Настоящий! Твой!..
Руки всё тяну…
Надо же другом быть, а не папашей.
– Ты, сынок, запомни! Похороны у меня такие будут: меня сожгут в костре из Шемякиных! Смекаешь?! Теперь беги, я в тебя буду камни кидать! Дядя Кеша и дядя Антоша тоже будут кидать! Они хотят быть тебе друзьями! Их из плавания с нетерпением ждёт только статья! Им терять нечего!..
Приглашение
Грехи молодости иногда аукаются так, что неловко становится. Невольно вспоминается из псалмов Давидовых: «Грех юности моей и неведения моего не помяни».
Ещё ничего, если бы в дом ломились какие-то небритые внебрачные дети, брошенные на станциях по дороге в Ташкент бабы с чемоданами или что ещё, напоминающее о том, что жил нормально.
Нет!
Недавно был приглашён в общество историков для обсуждения чего-то там такого очередного мудрого. Меня редко приглашают на подобного рода посиделки. Увидеть группу придерживающих друг друга мелиораторов, зовущих меня к себе хриплыми от нежности голосами, можно гораздо чаще, нежели гонца от профессуры.
А тут – внезапное научное приглашение!
Ладно бы привязали записку к кирпичу, да в окно. Мол, мусье, ждём вас ввечеру у погоста, при себе иметь диплом, миску и запас сухарей на два дня – ожидаются дебаты! Нет, всё очень культурно – вошли, ноги об коврик, спрашивают: вы такой-то?!
Обтирая мыльные руки о фартук, склонился в поклоне: пред вами, государи мои, пред вами, чем могу, так сказать, оправдать радость встречи?
Мы хотим пригласить вас на собрание любителей отечественной истории, извольте ж быть! Вот так прямо и сказали.
Я несколько замешкался. Потому как изучение истории в нашем уезде пребывает в довольно заспанном состоянии. Похоже это состояние на медленное пробуждение девы в осенней лесополосе. Когда лицо, отлёженное на пне, ещё горит румянцем невинного стыда, глаза безуспешно фокусируются на муравейнике, в мозгу «вор воровал, воровала и я», в волосах – хвоя, а общее состояние гардероба и положение тела обличают и сулят возвращение в посёлок уже опытной женской походкой на полусогнутых, в завернувшемся клетчатом пальто.
Другими словами, в движении губернской исторической мысли убеждаешься только тогда, когда проходишь с миской для подаяний под окнами университетских и видишь, как они на подоконниках бутылки с наливками переворачивают для равномерного прогрева.
И тут на тебе! Приходите!!!
Нытьё
Сидели за общим, туго заправленным и заставленным белым столом.
Я, как всегда, размышляю вслух о скорой погибели рода людского. Мол, для того ли нас рожали, для того ли мы чистили щёткой свои школьные ботиночки, для того ли то, для того ли сё?.. Чтобы сейчас, друзья…
И главное – это всё очень надолго.
Нытьё над осетриной – основа моей культурной программы, она не подвела меня ни разу. Начни веселиться за столом – сразу подозрения, недоверие и кривые ухмылки. А урони кудлатую башку на кулаки да завой – молниеносно понят и любим всеми, даже вон тем, кто только зашёл, а уже смотрит на тебя с нежностью, видит единомышленника, соратника по татарскому плену и огню Козельска.
– Ты вот кто? – спрашиваю я вежливо. – Ты вот зачем? тут вот? и всё это?! зачем? Ты отчего прокурор?
Федюнин не знает, как на это ответить.
«Если бы мне дали книгу с таким автором на обложке, я бы сразу понял, что это мистификация. К чему Джон? Каким образом у этого Джона может быть фамилия Шемякин?! Нелепица какая-то. Если бы мне сказали, что в жилах автора причудливо смешалась бурная кровь камчадалов и шотландцев, уральских староверов, немцев и маньчжур, я бы утвердился во мнении, что это очевидный фейк.Если бы я узнал, что автор, историк по образованию, учился также в духовной семинарии, зачем-то год ходил на танкере в Тихом океане, уверяя команду, что он первоклассный кок, работал приемщиком стеклотары, заместителем главы администрации города Самары, а в результате стал производителем систем очистки нефтепродуктов, торговцем виски и отцом многочисленного семейства, я бы сразу заявил, что столь зигзагообразной судьбы не бывает.
«Вот читаешь, к примеру, какие-то тексты. И видишь, что у одного автора мысли в тексте бредут, как колонны военнопленных по сгоревшей столице империи.У другого же текст как заседание трибунала где-то под Падуей, в году, скажем, 1567. Все очень дисциплинированно, но с огоньком таким.У третьего – ежата бегут за зайчатами.У четвертого мысль одна, но он ее так гоняет шваброй по подвалу, что за облезлой и не уследишь.Пятый химичит, смешивает то одно, то другое, и зеленый ассистент волочит по кафелю за ноги предыдущего дегустатора.Шестой дрессирует визжащие соображения в клетке.Седьмой ведет в ночи протокол допроса целого табора цыган, подпевая у пестрых кибиток наиболее удачным формулировкам.У кого как, короче говоря.А у меня шапито на пустынном берегу, я дубасю в барабан, не очень тактично прижимая к поясу свободной рукой чумазую мальвину, холодный песчаный ветер с холмов рвет ленты и шарики».
«Очень многие в последнее время стали задавать мне вопросы, связанные с родом моей деятельности. Для меня такое любопытство кажется странным. Люди не верят, что чтение псалмов на паперти взаправду может кормить!Любой Шерлок Холмс может подойти ко мне, хрустя пустыми ампулами с семипроцентным раствором под ботинками на пуговицах, и сразу же догадаться, кто я такой и чем зарабатываю себе на кусок горького хлеба и кружку дождевой воды. Раз в тельняшке – значит, моряк. Деревянная нога, подсыхающая у камина, говорит о том, что моряк я не очень хороший, но с богатым прошлым, скорее всего боевым.
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!