Дикие сердцем - [168]

— Но тогда, тогда чей это дом?

— Боюсь, что мой. — У меня отвалилась челюсть. Я была ошарашена. — Коттедж является частью поместья. Когда мне исполнилось восемнадцать, я перебрался сюда из Гилдерой Холла. Мы с отцом постоянно ругались, и коттедж стал моим убежищем.

— Но… — Я прижала ладони к вискам, не в состоянии осознать услышанное. — Погоди минуту. Кто такая Анна?

— Анной звали любовницу отца. Ты ведь знаешь о ней. Анна часто прибегала ко мне за помощью. Отец отвратительно вел себя по отношению к ней. Она приходила, рассказывала, в какой кошмар превратилась ее жизнь, и горько плакала. Со временем мы стали любовниками…

«Анна, ты убиваешь меня», — вспомнила я слова, выцарапанные на оконном стекле. Так значит, Вер написал это. Значит, сборник стихов Росетти, который покоился у меня на прикроватном столике, принадлежит Веру. Я обедала за его столом, сидела на его диване, грелась у его камина, читала его книги, слушала его музыку. Я спала на его кровати в ночной рубашке, в которой когда-то спала Анна…

— Тебе стоит застывать с раскрытым ртом почаще, — сказал Вер. — Так ты выглядишь очень мило.

Мило? Очевидно, он имел в виду безнадежно глупо.

— Почему? — наконец выдавила я. — Почему ты не сказал об этом раньше?

— А сейчас ты сердишься.

— Почему ты позволил мне стать посмешищем?

Я вспомнила, как приглашала Вера заходить в гости в любое время. Тогда я приняла его за Лемми. И я рассказывала ему, что меня связывает с предыдущей владелицей. Я закрыла глаза и попыталась вспомнить, что еще успела ему наговорить.

— Даже рассерженной ты выглядишь прекрасно.

— Но я не… Почему ты… Разве ты не мог сразу обо всем рассказать?

— Попробуй посмотреть на происходящее моими глазами. Я мечтал снова оказаться в коттедже на протяжении долгих двенадцати лет. В этом месте я впервые испытал райское наслаждение и прошел муки ада. По приезде в Падвелл я немедленно направился именно сюда, а не в родительский дом. Я даже не знал, сохранился ли коттедж или уже разрушен до основания. Отец обещал, что не оставит камня на камне от места своего позора. Можешь представить мое удивление, когда я обнаружил, что дом стоит как ни в чем не бывало, а в нем заправляет самая прекрасная девушка, которую мне когда-либо приходилось видеть. — Мой гнев слегка улегся. — А затем я понял, что ты полюбила коттедж. Было бы непростительно все испортить. В конце концов, не имеет значения, кто проживает в коттедже. Я ведь принял решение обосноваться в Холле, помочь отцу привести поместье в порядок. Я не имею ничего против того, чтобы ты оставалась здесь.

— Но почему никто другой не сказал мне? — Я все еще была сконфужена. — Гай или Прим?

— Гай знал, что ты совершила ошибку, но у него были личные причины оставить все как есть.

— О да, конечно.

— А Прим, вероятно, думала, что ты арендуешь коттедж у нас. Отец сдает дома в аренду время от времени. Один из таких домов арендует Бар.

— Понятно… — протянула я. — Но мы с Прим неоднократно говорили об Анне… — Я сделала паузу, пытаясь вспомнить наши разговоры. Очевидно, после того как я несколько раз упомянула имя Анны, Прим сочла, что я знакома с историей семейства Гилдероев. Оставался еще один вопрос, который требовал ответа. — А что случилось с Анной?

— Отцу стало известно о наших отношениях. Обычно Анна приходила ко мне по утрам, пока отец находился в постели. Он никогда не поднимался раньше десяти. Я умолял ее бросить отца и позволить мне заботиться о ней, но Анна всегда находила отговорки. Однажды отец выследил ее. Последовала жуткая сцена. Отец часто приходил в ярость, но я никогда не видел его в таком гневе. — Вер невесело рассмеялся. — То, что произошло далее, было больше похоже на фарс. Я только выскочил из постели и был абсолютно голый. Правда, тогда мне было не до смеха. Мне казалось, что наступает конец света. Отец с размаху кулаком ударил Анну и разбил ей губы в кровь. Затем он схватил бронзовый бюст Наполеона и попытался ударить меня. Я выхватил бюст у отца и выбросил в окно. Конечно, я был намного моложе и гораздо сильней, я мог с легкостью скрутить отца, но, несмотря ни на что, не осмелился поднять на него руку. Анна стояла и плакала, кровь заливала ей лицо. Отец вдруг задрожал и свалился на пол. С ним случился инсульт. Мы отвезли его в больницу и решили уехать. Наверняка может показаться, что наш поступок был бесчувственным, но лицо у Анны распухло и посинело, а я так любил ее!

— Мне ваш поступок не кажется бесчувственным.

— Мы решили больше не расставаться. Я чувствовал себя невероятно счастливым и виноватым одновременно. У нас совершенно не было денег. Я продал все что мог: машину, лошадь, часы. Если бы у меня была возможность, я продал бы и коттедж. Анна сводила меня с ума. Она была мне дороже всего на свете. Я мог совершить любой сумасшедший поступок ради нее. — Вер снова засмеялся. — В двадцать три года я был неисправимым идеалистом, слишком наивным и доверчивым. Анне было сорок пять, она прекрасно знала, что делала. Спустя три недели после того, как мы прибыли в Париж, она бросила меня и связалась с банкиром, которого встретила, пока я пытался найти работу. Анна оставила прощальную записку и прихватила все мои деньги. У меня не осталось ничего. Я даже не мог позволить себе купить чашку кофе. Я сжег за собой все мосты и не мог вернуться домой, поэтому мне не оставалось ничего другого, как отправиться скитаться по миру.