Дикие карты - [118]
Возбуждение витает в воздухе, и вскоре весь восемьдесят шестой этаж жужжит, как улей: «это впервые, всегда жаждал с вами познакомиться, это впервые», а где-то в сырой земле Висконсина Джозеф Маккарти переворачивается в гробу с высоким пронзительным свистом, и все его черви отправились восвояси по домам. Это не какие-нибудь голливудские выскочки, не нудные политики, не высохшие высокоученые мужи, не жалкие джокеры, выклянчивающие помощь, это настоящая знать — обаятельные, поражающие воображение тузы.
Такие красивые. Аврора, сидящая у барной стойки, демонстрирует длинные-предлинные ноги, которые сделали ее звездой Бродвея; мужчины окружили ее плотным кольцом, смеются каждой ее шутке. Ее потрясающие огненно-рыжие волосы, завитые и надушенные, ниспадают на обнаженные плечи, пухлые губки чуть надуты, а когда она смеется, вокруг нее потрескивает северное сияние, и мужчины разражаются аплодисментами. Она только что подписала контракт на съемки своего первого художественного фильма, где ей предстоит играть с самим Редфордом, а снимать его будет Майк Николс. Она — первый туз, который снимется в главной роли в кинофильме, после... нет, мы ведь не станем упоминать о нем, не так ли? Не стоит портить такое веселье.
Такие удивительные. Просто поразительно, что они могут делать, эти тузы. Юркий маленький человечек, одетый во все зеленое, извлекает из кармана желудь и пригоршню садовой земли, одалживает у бармена коньячный бокал и прямо посреди «Козырных тузов» выращивает маленький симпатичный дубок. Смуглая женщина с резкими чертами лица является на вечеринку в джинсах и джинсовой рубахе, но, когда Хирам грозит отправить ее прочь, хлопает в ладоши — и в мгновение ока оказывается с головы до ног закована в черный металл, поблескивающий, как полированное черное дерево. Еще один хлопок — и она уже в вечернем платье из зеленого бархата, открывающем одно плечо и невероятно ей идущем, и даже Фортунато оглядывается, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Когда подходит к концу запас льда для охлаждения шампанского, вперед выступает плотный, крепко сбитый чернокожий мужчина, берет бутылку «Дом Периньон» в руки и озорно ухмыляется, когда стекло покрывается инеем. «В самый раз, — говорит он, передавая бутылку Хираму. — Еще миг — и оно замерзло бы в камень». Хирам со смехом поздравляет его, хотя тот, похоже, не может поверить, что удостоился такой чести. Чернокожий мужчина загадочно улыбается. «Кройд», — произносит он лишь.
Такие романтические, такие трагические. Вон там, в конце стойки, одетый в серую кожу, это ведь Том Дуглас, да? Это он, он, Король ящериц собственной персоной, я слышал, что с него только что сняли все обвинения, но какое же для этого понадобилось мужество, какая твердость духа, и, кстати, что произошло с тем... ах да, Радикалом, который помог ему выбраться? Выглядит Дуглас ужасно. Толпа окружает его, его глаза вспыхивают, и на короткий миг над его головой взвивается призрак гигантской черной кобры, темная противоположность ярких зарниц Авроры, и в «Козырных тузах» воцаряется молчание, пока Короля ящериц снова не оставляют в покое.
Такие яркие, такие экстравагантные. Циклон умеет организовать эффектное появление, верно? Но ведь именно поэтому Хирам и настоял на балконе, не только ради возможности наслаждаться напитками под звездным летним небом и любоваться великолепным зрелищем заката над Гудзоном, но и для того, чтобы у его тузов была своя посадочная площадка, и вполне естественно, что Циклон опробует ее первым. К чему ехать на лифте, если можно оседлать ветер? А как он одевается — весь в синем и белом, такой гибкий и лихой в своем комбинезоне и этой накидке, которая свисает с его запястий и щиколоток и надувается, когда он подхлестывает ветер. Он задает моду, этот Циклон, он первый туз, который носит настоящий костюм и начал носить его еще в шестьдесят пятом, задолго до остальных, новоявленных тузов, он носил свои цвета все два безотрадных года во Вьетнаме, но ведь сам по себе тот факт, что человек носит маску, еще не означает, что он делает фетиш из сокрытия собственной личности, правда? Те времена давно прошли, Циклон теперь — Вернон Генри Карлайсл из Сан-Франциско, весь мир об этом знает, ведь со страхом покончено, настала эпоха, когда тузом хочет быть каждый. Циклону пришлось проделать долгий путь, чтобы попасть на эту вечеринку, но это сборище не было бы полным без первого туза Западного побережья, не так ли?
Хотя... на самом деле это сборище действительно не совсем полное, помните? Эрл Сэндерсон так и не прибыл из Франции, хотя и прислал в ответ на приглашение Хирама краткое, но искреннее письмо с извинениями. Великий человек, поистине великий — и немало настрадавшийся. Да и Дэвид Герштейн, пропавший Парламентер, — Хирам даже разместил в «Таймс» объявление: «Дэвид, пожалуйста, возвращайся домой», но и он тоже так и не появился. И Черепаха, где же Великая и Могучая Черепаха? Ходили слухи, будто в этот необыкновенный колдовской вечер Черепаха появится из своего панциря, и пожмет Хираму руку, и откроет свое имя миру, но, увы, похоже, его нет здесь, вы же не думаете, что... О боже, нет... вы же не думаете, что сплетни верны и Черепаха на самом деле джокер?
