Дикая - [137]

— Так что ты тут делаешь совсем одна? — спросил светловолосый.

— Я иду по Маршруту Тихоокеанского хребта, — сказала я и сразу прикусила язык. Мне не понравилось то, как он смотрел на меня, открыто оценивая мое тело.

— Совсем одна?

— Да, — сказала я неохотно, одинаково боясь сказать ему правду и плести ложь, из-за которой почувствовала бы себя еще более неуютно, чем теперь.

— Не могу поверить, что такая девушка, как ты, может быть здесь совершенно одна! Ты слишком красивая, чтобы быть одной, мне кажется. Ты давно в походе? — спросил он.

— Очень давно, — ответила я.

— Что-то мне не верится, что такая молодка может быть здесь совершенно одна, а тебе? — сказал он своему рыжему приятелю, как будто меня там вообще не было.

— Да ладно, — сказала я, прежде чем второй успел ответить. — Это любой может сделать. Я имею в виду, просто…

— Я бы не позволил тебе бродить здесь, будь ты моей подружкой, и это, черт возьми, ясно как день! — перебил рыжий.

— А у нее клевая фигурка, правда? — проговорил светловолосый. — Здоровая такая, с мягкими округлостями. Как раз такая, как мне нравится.

Я издала тихий звук, что-то вроде смешка, хотя горло у меня внезапно перехватило от страха.

— Что ж, приятно было повидаться с вами, ребята, — сказала я, делая шаг к Монстру. — Я, пожалуй, пройду немного дальше, — солгала я, — так что мне пора.

— Да и мы идем дальше. Не хотелось бы шататься здесь в темноте, — проговорил рыжий, поднимая свой рюкзак, и светловолосый последовал его примеру. Я наблюдала за ними, делая вид, что сама собираюсь идти дальше, хотя мне очень не хотелось, чтобы действительно пришлось это сделать. Я устала, хотела пить, хотела есть и вся продрогла. Сумерки сгущались, и я решила заночевать у этого пруда, потому что мой путеводитель — который очень скупо описывал этот отрезок маршрута, потому что, в сущности, он не был МТХ, — указывал, что это последний отрезок пути, на котором можно поставить палатку.

Когда они ушли, я некоторое время постояла, ожидая, пока не растает комок в горле. Со мной все в порядке. Пронесло. Я просто вообразила всякие глупости. Да, они грубы, они сексисты, они испортили мой водяной фильтр, но они мне ничего не сделали. Они не желали причинить мне зло. Просто некоторые мужчины не умеют себя вести. Я снова вывалила вещи из рюкзака, набрала в котелок воды из пруда, разожгла плитку и поставила воду кипятиться. Содрала с себя пропотевшую одежду, натянула красные флисовые легинсы и рубашку с длинными рукавами. Расстелила брезент и уже вытряхивала из мешка палатку, когда вновь появился светловолосый. Едва увидев его, я поняла, что все мои прежние подозрения были верны. У меня действительно была причина бояться. Он вернулся из-за меня.

— Что-то случилось? — спросила я наигранно расслабленным тоном, хотя то, что он явился сюда без своего приятеля, привело меня в ужас. Я словно наконец встретилась с горным львом, и мне пришлось напоминать себе, вопреки всем инстинктам, не убегать. Не возбуждать его быстрыми движениями, не настраивать его против себя злостью, не показывать ему своего страха.

— Я думал, ты пойдешь дальше, — сказал он.

— Я передумала, — ответила я.

— Ты пыталась обмануть нас!

— Нет, не пыталась. Я просто передумала…

— О, да ты еще и переоделась, — сказал он двусмысленным тоном, и его слова ударили в меня, как россыпь дроби. Все мое тело загорелось при мысли о том, что, когда я переодевалась, он мог быть совсем рядом, наблюдать за мной.

— Мне нравятся твои брючки, — сказал он с ухмылкой. Снял с плеч рюкзак и сел рядом с ним. — Или легинсы, так они, кажется, называются.

— Я не очень понимаю, о чем ты говоришь, — невыразительно пробормотала я, едва в состоянии расслышать собственные слова из-за грохота пульса в голове, осознавая, что всему моему походу по МТХ может на этом прийти конец. Что неважно, насколько я крута, вынослива, сильна или отважна, насколько я привыкла быть одна — мне еще и везло все это время. И если мое везение сейчас закончится, то это перечеркнет, уничтожит все, что было до него.

Когда они ушли, я некоторое время постояла, ожидая, пока не растает комок в горле. Пронесло. Да, они грубы, они сексисты, они испортили мой водяной фильтр, но они мне ничего не сделали.

— Я говорю, что мне нравятся твои штанишки, — проговорил мужчина с ноткой раздражения. — Они хорошо на тебе смотрятся. Демонстрируют все твои бедра и ножки.

— Пожалуйста, не надо так говорить, — сказала я, стараясь не запинаться.

— Что?! Да я делаю тебе комплимент! Что, парень уже не может сделать девушке комплимент? Тебе должно быть приятно.

— Спасибо, — сказала я, пытаясь утихомирить его, ненавидя себя за это. Мне вспомнились Три Молодых Пижона, которые, наверное, еще даже не вернулись на тропу. Все кончится «самым громким в мире свистком», которого не услышит никто, кроме рыжего. Я могла надеяться только на швейцарский нож, который был слишком далеко, спрятанный в верхний левый карман моего рюкзака. Еще можно было надеяться на пока не закипевшую воду в котелке без ручки, стоявшем на моей плитке. А потом мне на глаза попались лук и стрелы, торчавшие над рюкзаком светловолосого. Я чувствовала невидимую линию, протянувшуюся между этими стрелами и мной, как раскаленная нить. Если он попытается что-то со мной сделать, я схвачу одну из этих стрел и всажу ему в глотку.