Дикая слива - [68]

— Я и так его жена.

С трудом справившись с собой, Тао сказала:

— Как удачно сложилось, что мы, сами того не ведая, вышли замуж за братьев!

На самом деле она думала о том, как повезло Мэй и не повезло ей. Она стала женой нищего китайца, тогда как сестра — супругой будущего правителя Гуандуна. Кроме того, Киан Янчу был красивым мужчиной, и, судя по всему, им можно было управлять одним движением бровей!

Тао не верила в искренность Мэй. Та наверняка втайне радуется смерти принцессы! Мало того, что все препятствия устранились сами собой, ей еще удалось подсунуть своего мальчишку вместо внука самого императора!

— Значит, ты не хочешь, чтобы мы расставались? — медленно произнесла Тао, в голове которой зародился план.

— Конечно, нет!

— Почему бы тогда твоему мужу не взять нас с Юном к себе?

Мэй погрустнела.

— Я уже спрашивала Куна, и он мне объяснил. Юн низкого происхождения, он не знает грамоты. Такому человеку могут предложить только грязную работу. И если он не будет ее выполнять, это вызовет подозрения. К сожалению, Кун не может признаться в том, что Юн — его брат.

— Зато ты вполне можешь сказать, что я твоя сестра, с которой ты случайно встретилась. Где ты, там и я, а где я — там и мой муж. Что стоит занять нас какой-нибудь ерундой? Я умею вышивать и играть на цитре, а Юн способен работать в саду. Мы наконец поселились бы вместе, и нам бы не было скучно.

В глазах Мэй стояли слезы. Тао видела, что сестра верит в то, что она решила навсегда похоронить некогда возникшие между ними непонимание и вражду. Мэй не знала, что обожаемая ею «малышка» давно вычеркнула из сердца то, что зовется привязанностью.

Расписные колонны, высокие, как небесный свод, потолки, лотосовые пруды, обвитые глицинией камни! Аромат благовоний, шелест дорогого шелка и ласка нежного атласа! Тао грезила наяву. В те минуты ей казалось, что для счастья не нужно большего.

Остаток дня она провела с сестрой, стараясь быть доброжелательной, ласковой и внимательной. Тао даже подержала на руках племянника, хотя терпеть не могла маленьких детей.

Скрепя сердце она смирилась с тем, что им с Юном пришлось ночевать в помещении для слуг. Однако на следующее утро, когда Киан и Мэй отправились к гадателю, взяв Айсина, Тао испытала новый приступ зависти.

Будущий наместник Гуандуна и его жена. Маньчжурские туфли на толстой подошве, которые она недавно начала носить, увеличивали ее рост и придавали фигуре твердую осанку. Большие проницательные глаза, аккуратный нос, сочные губы, густые волосы, а главное — ощущение пленительной свежести, витавшее вокруг нее, словно аромат весны, делали Мэй неотразимой.

Ей удалось вскарабкаться на невидимую вершину, а Тао — нет. Вернее, Мэй не вскарабкалась, а взлетела на крыльях любви. Наивная девушка, заплатившая за свободу незнакомого человека всем, что у нее было, и получившая в награду то, о чем не смела даже мечтать.

Тао никогда бы не вышла за Юна, даже без памяти влюбившись в него, если б он не был братом пусть и не совсем настоящего Киана Янчу. Теперь оказалось, что она обрекла себя на лишние душевные муки.

Вопреки представлениям большинства смертных самый известный предсказатель Кантона жил в простом глинобитном доме, где не было ничего, кроме большой курильницы, потрепанных циновок, простейшей кухонной утвари и многочисленных предметов для гадания.

Этот неопрятный старик принимал всех, богатых, нищих, здоровых, больных, праведников и преступников, и брал с них только то, что они могли заплатить. Иногда он отказывался говорить, и тогда на свете не существовало пытки, способной принудить его изрекать ложь или правду.

Когда, посмотрев на Мэй, предсказатель перевел взгляд на Киана, тот ответил:

— Это моя жена. У меня нет от нее тайн. Говорите при ней.

От запаха благовоний кружилась голова, но прорицатель не спешил. Он долго тряс сосуд с гадательными бамбуковыми палочками и еще дольше разглядывал их, когда они упали на землю.

— У вас, господин, было две супруги. Одна из них мертва. Все остальное тоже двоится: ваше имя, судьба. Если б вы показали мне ваш портрет, я сказал бы, что, вопреки правилам, на нем есть тень[15]. Что это, я не могу объяснить, но, возможно, вы знаете сами. А вот одна из золотых поминальных табличек, стоящих в семейном храме, пуста: в ней не живет дух.

Киан затаил дыхание.

— Почему?

— Потому что этот человек жив.

— Кто это?!

— Точно не знаю, возможно, маленький мальчик.

— Мой сын?! — вырвалось у Киана.

Гадатель смотрел непонимающе, и молодой человек пояснил:

— У меня был еще один ребенок. До сего момента я был уверен в том, что он погиб.

Старик молчал, и Киан воскликнул:

— Что же мне делать?!

— Человек есть зеркало всех вещей. Только ему в этом мире дается свобода стать кем угодно, выбор, быть или не быть. Беды и радости не случайны, им всегда предшествует какой-то прошлый поступок. Если вы сумеете разобраться в себе, сразу увидите Путь.

— Скажите, что ждет этого ребенка? — спросил Киан, указав на Айсина, которого держала Мэй.

Гадатель ответил уклончиво:

— Человеческая судьба есть плавка куска металла в печи, называемой жизнью. Пока, глядя на твоего сына, я могу сказать лишь то, что это материал, годный для того, чтобы из него получилось что-то стоящее.